ФСИН: наши сотрудники не отвечают агрессией на агрессию осужденных

12 марта российской уголовно-исполнительной системе исполнилось 140 лет. В День работника УИС первый заместитель директора Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России генерал-лейтенант внутренней службы Анатолий Рудый рассказал в интервью ТАСС, как удалось достичь самого низкого количества осужденных в исправительных колониях в России, зачем сотрудникам ФСИН необходимо психологическое сопровождение и есть ли шансы у пожизненно осужденных выйти на свободу.

— Число осужденных в исправительных колониях достигло самого низкого уровня в новейшей истории России — менее 500 тыс. человек. Благодаря чему этого удалось добиться и насколько это устойчивая тенденция? 

— Численность осужденных в местах лишения свободы объективно не зависит от ФСИН России, она обусловлена уровнем преступности, раскрываемости преступлений и судебной практикой. На протяжении последних 25 лет общее число осужденных в местах лишения свободы претерпевало существенные изменения. В начале 1990-х годов происходил рост. Если в 1993 году (на 1 января) в исправительных учреждениях отбывало наказание 532 тыс. человек, то к 1997 году — уже 741 тыс. Новый Уголовный кодекс РФ, вступивший в силу с 1 января 1997 года, увеличил максимальный срок лишения свободы с 15 до 20 лет, а при сложении наказаний по совокупности преступлений или совокупности приговоров — до 25 и 30 лет соответственно. Появился и новый вид наказания в виде пожизненного лишения свободы. Это также отразилось на численности осужденных, которая к 2000 году достигла 756 тыс. человек.

И только с 2010 года наметилась более-менее устойчивая тенденция снижения численности осужденных в исправительных учреждениях. Если в начале 2009 года наказание в виде лишения свободы отбывали 734 тыс. человек, то в 2013 году — 585 тыс., в 2017 году — 519 тыс. и к 1 января этого года — 460,9 тыс. человек. Тем самым за десять лет общая численность осужденных в исправительных колониях сократилась на треть.　

Добиться устойчивого снижения количества осужденных в исправительных учреждениях удалось благодаря поступательной политике по совершенствованию уголовного законодательства. В частности, на протяжении последних лет введены альтернативные виды наказаний в отношении лиц за впервые совершенные преступления небольшой и средней тяжести (обязательные работы с 2005 года, ограничение свободы с 2010 года, принудительные работы с 2017 года). Согласно данным судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2011 году приговоров к лишению свободы стало на 40 тыс. меньше, чем в 2010 году. В 2013 году суды вынесли почти 210 тыс. приговоров с назначенным наказанием в виде лишения свободы, в 2017 году — 200,2 тыс., за шесть месяцев 2018 года — 94,7 тыс.

— Сокращать тюремное население ведь пытались и за счет широких амнистий?

— Амнистии, безусловно, оказывали влияние на численность осужденных. Например, по амнистии, объявленной в честь 55-летия Победы в Великой Отечественной войне, из мест лишения свободы освободились 206 тыс. человек, и к началу 2001 года число отбывающих наказания в исправительных колониях сократилось до 671 тыс. человек, но уже через год вновь достигло 750 тыс.　

— Как все это изменило состав осужденных в колониях?

— Среди отбывающих наказание в виде лишения свободы, согласно данным статистики, за десять лет — с 2007 года по 2017 год — доля лиц, впервые привлеченных к уголовной ответственности, сократилась с 53,8% до 46,5%. Доля тех, кто привлечен к уголовной ответственности второй раз, — с 26% до 18,4 %, а доля тех, кто привлекается к уголовной ответственности в третий и более раз, увеличилась с 20,2% до 35,1%.　

Наибольшее количество осужденных отбывают наказание за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков (на 1 января 2019 года — 29,2% от общего количества осужденных, на 1 января 2008 года их доля составляла 11,3%), за убийства отбывают наказание 25%, (в 2008 году — 17,1%), за кражи — 15,6 % (в 2008 году — 23,1%).

— Можно ли сказать, что спецконтингент стал более сложным? И стало больше фактов агрессии со стороны осужденных?　

— Есть осужденные за мошенничества и кражи, но большая часть — за общекриминальные преступления. Число осужденных за тяжкие преступления, в том числе против личности, осталась на том же уровне. 

И действительно несколько выросла агрессия в отношении наших сотрудников. В 2018 году в 61 территориальном органе ФСИН России зарегистрировано 203 случая неправомерных действий со стороны подозреваемых, обвиняемых и осужденных в отношении персонала учреждений, связанных с применением насилия (в 2017-м — 197 случаев). Лишь в 20 территориальных органах ФСИН России фактов насилия в отношении сотрудников не зарегистрировано. По данным фактам возбуждено 186 уголовных дел — на семь уголовных дел больше, чем за 2017 год. В результате противоправных действий причинен вред здоровью 55 сотрудников уголовно-исполнительной системы (УИС), за 2017-й — 46. В течение 2018 года зарегистрировано 20 групповых случаев применения насилия в отношении работников УИС (в 2017-м — десять).　

Часто осужденные пытаются использовать какие-то не совсем стандартные ситуации в учреждении для того, чтобы ослабить ситуацию с точки зрения режима, иногда пытаются использовать некоторых правозащитников для того, чтобы привлечь к колонии какое-то усиленное внимание.　

Мы сейчас очень жестко требуем от подчиненных, чтобы обязательно была законная реакция на нарушения со стороны осужденных. Если раньше иногда эта реакция была не совсем в правовом поле — могли где-то с нарушениями наказать или с нарушением применить физическую силу, то сейчас мы делаем все для того, чтобы наши сотрудники действовали строго в соответствии с требованиями законодательства. Если мы обнаруживаем, что наши сотрудники нарушают законодательство, превышают свои полномочия, то мы в обязательном порядке проводим проверку, выясняем все обстоятельства произошедшего и передаем материалы по подследственности для принятия процессуального решения.

За незаконные же действия осужденного предусмотрена уголовно-правовая, административно-правовая и имущественная ответственность. Если, к примеру, в камере поломали оборудование, средства видеонаблюдения, наши сотрудники должны это фиксировать и оформлять в установленном законом порядке для привлечения осужденных к ответственности, в том числе материальной. 

Я считаю, что сейчас наши сотрудники начали реагировать более правильно — не отвечают агрессией на агрессию, а отвечают законом. То есть меняется именно отношение наших сотрудников к неправомерным действиям осужденных. Не применяют уже бездумно физическую силу. Чтобы не повторялась ситуация, как с осужденным Макаровым, — это была незаконная форма реагирования сотрудников на неправильное поведение осужденного. 

Кстати, это дает свои плоды. С одной стороны, у нас немного выросли показатели по общему числу зарегистрированных преступлений, в том числе против порядка управления и против администрации. Но не потому, что ухудшилась криминальная обстановка, а потому что стали более четко фиксировать нарушения. И наоборот, сократилось число особо учитываемых преступлений (тяжких и особо тяжких) на 18,2%. Это говорит о том, что идет определенная стабилизация в местах лишения свободы. Конечно, это тоже сложно, потому что сотрудники выдерживают определенную агрессию со стороны осужденных. В 2018 году, даже если и возникали ситуации на грани беспорядков, ни разу не применялось оружие или спецназ. То есть удается решить возникающую проблему, а я напомню, что у нас порядка тысячи учреждений по всей стране, — без ее перевода в какую-то наиболее жесткую ситуацию.

— Огромный резонанс получила "ярославская история" с осужденным Макаровым. Но если набрать в поисковике в интернете слово "ФСИН", можно найти массу публикаций о нарушениях прав осужденных, избиениях и т. д. И дальше идут выводы, что ничего не делается и вообще всю систему исполнения наказаний надо чуть ли не распустить. Как реагирует ФСИН на информацию о нарушениях со стороны своих сотрудников?　

— Мы ведем мониторинг публикаций в СМИ, и при появлении информации о каких-либо нарушениях или проблемах назначаются проверки. 　

В случае хотя бы частичного подтверждения возможного преступления в территориальные органы ФСИН России направляются указания по передаче материалов в следственные органы. В наиболее резонансных случаях для проведения проверки командируются сотрудники центрального аппарата ФСИН России (как, например, в случае с осужденным Цеповязом).　

После ЧП в Ярославской области для профилактики необоснованного применения насилия со стороны сотрудников по указанию ФСИН России в каждом учреждении мы провели психологическое обследование сотрудников, непосредственно контактирующих в ходе служебной деятельности с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными. Психологи провели беседы с сотрудниками, в первую очередь с теми, кто работает в запираемых помещениях (где содержатся нарушители режима в местах лишения свободы — прим. ТАСС). Понятно, что работать в запираемых помещениях действительно сложно и для сотрудников это серьезная психологическая нагрузка. Он постоянно находится в запертом помещении — это, как правило, коридор около камер, — и в течение дня происходит общение с осужденными. Даже просто нахождение там без какой-либо агрессии со стороны осужденных утомляет очень сильно. То, что у них есть психологическая усталость, можно говорить с уверенностью 100%. Поэтому очень важно правильное психологическое сопровождение сотрудника.　

Но он обязан сдерживаться и реагировать в рамках действующего законодательства. Поэтому мы усилили профессиональную подготовку сотрудников и требуем от руководителей учреждений, чтобы они уделяли этому больше внимания. Вплоть до того, что, если что-то происходит в камере, наш сотрудник не сам туда бежал, а сначала вызывал группу, чтобы заходили с видеорегистраторами и действовали строго по закону — предупреждали, что все записывается на камеру, а если осужденный ведет себя агрессивно — о том, что будут применять физическую силу и спецсредства, если он не прекратит противоправные действия. И уже только после этого применяли соответствующие меры. Но как только осужденный прекратил словесную или физическую агрессию и начал выполнять законные требования сотрудника, с их стороны не должно быть дальнейших силовых действий. Эти подразделения мы стараемся укомплектовать в первоочередном порядке, хотя это не просто. Немногие хотят заниматься этой работой, и мы не можем предложить достаточно приемлемые условия, особенно тем, кто впервые приходит на работу, — у них зарплата в пределах 15–18 тыс. рублей. Но должен соблюдаться график дежурств. Если дежурство проходит сутки через трое, то в свободное время должна быть возможность нормального отдыха.　

И помнить, что за грубые нарушения предусмотрена уголовная ответственность. В 2018 году по фактам неправомерного применения сотрудниками УИС в отношении подозреваемых, обвиняемых и осужденных физической силы и специальных средств возбуждено 33 уголовных дела (в 2017-м — десять). Уголовные дела были возбуждены в региональных управлениях по Ярославской области (22 дела), Республикам Коми и Татарстан — по два, и еще в семь регионах.

— Насколько развита система видеонаблюдения в местах лишения свободы и проводятся ли проверки видеоархивов?　

— Мы уделяем значительное внимание вопросам обеспеченности отделов безопасности (режима) исправительных учреждений и следственных изоляторов техническими средствами для контроля за поведением подозреваемых, обвиняемых и осужденных и несением службы сотрудниками дежурных смен. По состоянию на 1 января этого года для наблюдения в учреждениях используется почти 120 тыс. видеокамер (для сравнения, в 2012 году их было только 50 тыс.). В местах, где нет стационарных видеокамер, дежурными сменами используются переносные видеорегистраторы (19,5 тыс. комплектов, в 2012 году их было лишь 6 тыс.). 　

При осуществлении ведомственного контроля при выездах в территориальные подразделения в обязательном порядке проводится прием осужденных, а также выборочный просмотр видеоархива, в том числе записей с персональных видеорегистраторов. Только в прошлом году был изучен 161 видеоархив в 55 территориальных органах. По результатам служебных проверок к дисциплинарной ответственности привлечено 142 сотрудника.

— Сколько человек ежегодно выходит на свободу из исправительных колоний? Часто применяют условно-досрочное освобождение?　

— В 2018 году из исправительных учреждений освобождены 201,5 тыс. осужденных (за 2017 год — 202,4 тыс.). Из них условно-досрочно вышли на свободу 46 тыс. человек или 56,6% от общего числа обратившихся с ходатайствами об УДО (в 2017 году — 50,9 тыс. или 55,3% подавших ходатайство). Снижение на 5 тыс. человек освободившихся условно-досрочно в первую очередь связано со снижением общей численности осужденных, а также принятым законом о пересчете сроков отбывания наказания с учетом времени, проведенного под стражей до приговора суда (так называемый закон "день за полтора" — прим. ТАСС). 　

Кроме того, используется практика перевода осужденных в колонии-поселения. В 2018 году переведены в колонии-поселения 14,5 тыс. осужденных, на 5,1% больше чем в 2017 году. В целом за 2018 год 21 тыс. 641 осужденному в соответствие со статьей 175 Уголовно-исполнительного кодекса РФ неотбытая часть наказания была заменена более мягким видом наказания (в 2017 году — 18,5 тыс. осужденных).

— Два года назад вы напомнили о том, что даже у пожизненно осужденных по истечении 25 лет лишения свободы есть шанс выйти на свободу. Много из них подает ходатайства? 　

— По состоянию на 1 января 2019 года такое наказание отбывали 2014 человек. У 241 из них, или у каждого десятого, уже наступил срок, когда они вправе подать ходатайство об условно-досрочном освобождении. Подали ходатайство 19 осужденных. Всем им судом было отказано в удовлетворении ходатайства.

— В минувшем году вы начали проведение круглых столов с зарубежными коллегами, в том числе и для изучения опыта работы служб пробации — социальной поддержки бывших осужденных, а также осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы. Есть ли перспективы появления в России такой службы?　

— Вопросы создания в России службы пробации, осуществляющей функции содействия в социальной адаптации и социальной реабилитации освобожденных из мест лишения свободы лиц достаточно часто поднимаются последнее десятилетие.　

В принципе, у нас уже уголовно-исполнительные инспекции (УИИ) выполняют некоторые отдельные функции службы пробации. И частично — уголовно-исполнительные учреждения.

Для нас значимо, чтобы служба пробации все-таки была в структуре ФСИН. Потому что получается следующее: все, что делается до освобождения, — это мы, а все остальное — служба пробации. 　

В Европе нет однозначного мнения о том, где она должна быть. Лишь примерно в 20 странах имеют самостоятельную службу пробации. На международном совещании руководителей пенитенциарных служб отмечали, что все-таки служба пробации должна быть в структуре пенитенциарной службы. У нас есть выстроенные схемы работы с освобождающимися из мест лишения свободы по оказанию им помощи в дальнейшей ресоциализации. Но нет того отрезка работы, когда бывший осужденный оказался за пределами мест лишения свободы. А должен быть человек, который возьмет его за руку и поможет встать на учет на бирже труда для поиска рабочего места, при необходимости — помочь с получением жилья, чтобы у человека было где ночевать. 　

Рассматривается вопрос о возможности передачи нам сопровождения лиц, освободившихся условно-досрочно, в период, когда они должны находиться на контроле. Уголовно-исполнительные инспекции в принципе могли бы исполнять эти функции. Но нам не хватает численности инспекций. У них большая нагрузка — они обеспечивают исполнение наказаний без изоляции от общества, контроль за помещенными под домашний арест и выполнением ограничений, наложенных судом.　

Но как показывает опыт ряда европейских стран, необязательно, чтобы мы брали на себя все. Если установить профессиональные стандарты, часть этой работы могут взять на себя общественные организации. И это даже будет правильно. А государство могло бы их адресно поддерживать, например, грантами. Тема интересная, и у нас в службе есть понимание этой работы и определенное желание ей заниматься. Потому что это был бы законченный цикл исполнения наказания.　

— Как ФСИН взаимодействует с правозащитниками?　

— У нас сложилась хорошая традиция совместных выездов с членами Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ). Недавно был выезд в Иркутск членов совета под руководством Михаила Александровича Федотова. Нам была представлена справка с информацией СПЧ, если она подтвердится и выявятся недостатки, мы обращаем внимание на то, чтобы они были, безусловно, устранены. Если члены совета, тот же Андрей Владимирович Бабушкин куда-то выезжает, он тоже каждый раз направляет справку, которую составляет по результатам своей работы.　

Наибольшее взаимодействие у нас с членами общественных наблюдательных комиссий. Их мы давно воспринимаем как помощников в работе. У нас действует формат общения "Прямой разговор", когда руководство службы, сотрудники подразделений центрального аппарата ФСИН, представители ОНК вместе с нашими руководителями территориальных органов и их подчиненными общаемся напрямую в режиме видео-конференц-связи с регионами. Плюс работает открытая линия, на которую могут в течение дня поступать вопросы, и на них мы обязательно направляем ответ. Это дополнительный формат нашего взаимодействия. Иногда возникают какие-то недопонимания со стороны отдельных членов ОНК, может быть, иногда наши сотрудники не совсем правильно себя ведут по отношению к членам ОНК. В этом формате мы стараемся снять все недопонимания. Если не правы наши сотрудники, мы им об этом говорим. Если видим, что неправ кто-то из членов ОНК, — просим, чтобы Общественная палата РФ разобрала этот случай и члены ОНК не повторяли ошибки. Понятно, что хотя они и являются субъектами общественного контроля и имеют право прийти и проинспектировать положение дел в колонии, но все должно делаться в рамках действующего законодательства, потому что это режимные закрытые учреждения, где люди отбывают наказание. Это надо учитывать. Но в то же время и мы должны снять ненужную закрытость там, где ее не должно быть. И беспричинно не пускать члена ОНК в учреждение недопустимо. Такой "Прямой разговор" проходит дважды в год.　

Более того, когда в 2017–2018 годах возникали проблемы в отдельных учреждениях, мы в первую очередь приглашали и уполномоченного по правам человека, и представителей ОНК, чтобы они присутствовали и сами все видели. И это играет свою роль. Если сотрудников ФСИН и даже прокурорских работников осужденные воспринимают как часть правоохранительной системы государства, то присутствие людей из сферы общественного контроля, которые могут дать свою непредвзятую оценку ситуации, совсем по-другому воспринимается осужденными.　

— Кстати, в недавних рекомендациях СПЧ посоветовал не ограничивать заключенных в СИЗО в занятиях спортом.　

— Во ФСИН России реализуется пилотный проект по созданию условий для занятий спортом в следственных изоляторах. 14 февраля в СИЗО-2 УФСИН России по Москве впервые состоялся футбольный матч с участием подозреваемых и обвиняемых. В дальнейшем данный опыт будет распространен во всех следственных изоляторах с учетом имеющихся условий и возможностей, будет проработан вопрос внесения изменений в нормативные правовые акты, регламентирующие деятельность УИС в части предоставления подозреваемым и обвиняемым возможностей для поддержания своей физической формы и здоровья.　

Кстати, в местах лишения свободы это все очень развито. В исправительных учреждениях создано почти 3 тыс. спортивных уголков, 2,5 тыс. спортивных площадок, более 1450 спортивных и тренажерных залов. За 2018 год с осужденными проведено 135 тысяч спортивных мероприятий по различным видам спорта. Более 40 тыс. осужденных состоят в спортивных секциях.　

На уровне территориальных органов ФСИН России организуются большое количество спортивных соревнований и состязаний, требующих перемещения осужденных между учреждениями в пределах одного региона, чтобы между собой могли соревноваться команды из разных колоний. Но эти перемещения не урегулированы Уголовно-исполнительным кодексом (УИК). У нас подготовлен законопроект, предусматривающий внесение изменений в ст. 81 УИК РФ в части возможного направления осужденных из одного исправительного учреждения в другое, в том числе в учреждение иного вида, для участия в культурно-массовых и спортивных мероприятиях.　

— В декабре прошлого года распоряжением президента РФ вы были включены в состав межведомственной рабочей группы по координации деятельности, направленной на реализацию концепции по увековечению памяти жертв политических репрессий. С чем это связано?　

— По приглашению Михаила Александровича Федотова я дважды участвовал в работе этой межведомственной группы. Понятно, что все политические репрессии, которые происходили в ХХ веке, в той или иной степени были связаны с уголовным, уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным законодательством той поры. Мы посещали в том числе лагеря, в которых содержались политические узники. Кстати, специальных условий или лагерей для такой категории осужденных не было. Не совсем правильно говорить: так содержались политические узники. Так содержались все заключенные в тот период. Говорить, что для политических узников был какой-то отдельный режим содержания, не приходится. Потом по линии рабочей группы возникали проблемы, вопросы, которые надо было решать в рамках ФСИН, в том числе по музейной работе, по архивам. В итоге глава СПЧ ходатайствовал перед президентом РФ, чтобы я мог участвовать в составе рабочей группы, директор ФСИН это поддержал.　

Что касается ФСИН, то у нас нет никаких тайн, мы стараемся быть максимально открытыми. Лично для меня как для человека, поскольку я интересуюсь историей страны и историей системы исполнения наказаний, как для гражданина и как для офицера системы исполнения наказаний интересно участие в работе этой группы, потому что есть возможность побывать в тех местах, где происходили события, составить свое понимание того, что происходило тогда. Сравнить с позиций сегодняшнего дня.　

— Возвращаясь к теме развития УИС — сокращение числа осужденных в России дало шанс менять структуру учреждений УИС?

— Безусловно. Концепция развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года ставит одной из целей оптимизацию размещения мест отбывания наказания на территории страны, в том числе для сохранения социально полезных связей осужденных, доступности места отбывания наказания для родственников. В отличие от советского периода в настоящее время перед уголовно-исполнительной системой не ставится цель вывоза осужденных в труднодоступные районы Российской Федерации для их полной социальной изоляции. Мы планомерно проводим работу по выводу исправительных учреждений из труднодоступных и малонаселенных мест, где часто отсутствуют необходимые условия для содержания осужденных и даже регулярное транспортное сообщение.　

С 2011 года было ликвидировано 98 исправительных учреждений (за последние три года — 16), условия содержания в которых не соответствовали требованиям законодательства. Например, большинство зданий и сооружений ИК-56 ГУФСИН России по Свердловской области 1970-х годов постройки, имеют 100-процентный износ. Основная часть объектов построена из дерева, из-за отсутствия централизованной системы водоснабжения воду доставляли на машинах.　

Вывод учреждений из труднодоступных и малонаселенных мест позволяет сократить и расходы на перевозку осужденных. А расположение исправительных учреждений в непосредственной близости от крупных административных центров позволит решать вопросы комплектования и обучения сотрудников. По ряду объектов принимаются отдельные решения. Так, в настоящее время ведется работа по исполнению поручения президента России от 23 июля 2018 года о передаче имущественного комплекса замка "Тапиау", входящего в имущественный комплекс исправительной колонии №7 УФСИН России по Калининградской области, в собственность Калининградской области. В соответствии с планом мероприятий проводится работа по перемещению осужденных из ФКУ ИК-7 в другие исправительные колонии Калининградской области. Ликвидацию ИК-7 планируется завершить в 2020–2021 годах.

Беседовал Александр Шашков