Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) сохранил прогноз роста ВВП РФ на 2019 год на уровне 1,5% с дальнейшим ростом в 2020 году до 1,8%, назвав свои прогнозы оптимистичными. О том, как реализация нацпроектов повлияет на макроэкономические показатели в стране и что остается основной проблемой экономики России, в кулуарах ежегодной встречи совета правления ЕБРР рассказал ТАСС главный экономист ЕБРР Сергей Гуриев.
— Банк сохранил прогноз роста российской экономики на 2019 год на уровне 1,5%. Видите ли вы предпосылки для улучшения прогноза в ближайшее время?
— Мы на самом деле настроены более оптимистично, чем Министерство экономического развития РФ, которое сохранило свой прогноз на уровне 1,3%. Нас удивило то, что министерство не пересмотрело прогноз в сторону понижения. Если вы посмотрите, как российские власти обосновали повышение роста в 2018 году до 2,3%, то они, в частности, сказали, что некоторые крупные строительные проекты были закончены раньше срока. Если вы закончили проект раньше срока, то это может повысить ваш рост сейчас, но понизить прогноз в будущем.
В целом пока мы не разобрались полностью, почему Росстат пересмотрел оценки, но в любом случае мы, как все другие институты развития, считаем, что российской экономике нужны инвестиции и реформы. Но, к сожалению, мы считаем, что пока сценарий, при котором в России произойдут реформы, которые улучшат инвестиционный климат и привлекут инвестиции, маловероятен. Судя по оценкам стоимости российских акций, инвесторы, которые отвечают деньгами за свои прогнозы, с нами тоже согласны.
— Согласно обновленному прогнозу, каковы перспективы выхода ВВП РФ на среднемировые темпы роста?
— Правительство обязано это сделать, но его же прогноз не предполагает этого в ближайшие три года. Есть два объяснения. Первое — в том, что российские власти интерпретируют темпы роста ВВП не совсем так, как мы, когда мы смотрим на числа. Правительство может сказать, что глобальная экономика растет на 3,5%, российская — на 1,5%, но потому, что население не растет и т.д. Другое объяснение — в том, что Россия развернет нацпроекты и они принесут результаты и экономический рост через три года будет 3%, но кто знает, будет ли мировая экономика расти к этому времени такими же темпами.
Но пока, если вы посмотрите на официальный прогноз, экономический рост России ниже.
— Как вы оцениваете влияние реализации национальных проектов на макроэкономические показатели? Какой вклад они могут внести в рост ВВП?
— В целом приоритеты нацпроектов, безусловно, выбраны правильно, они связаны с инфраструктурой, цифровизацией госсектора, с инвестициями в человеческий капитал, в образование и здравоохранение. Впрочем, эти суммы гораздо меньше, чем инвестиции в инфраструктуру, хотя образование и здравоохранение важны как драйверы роста. Здравоохранение в том числе важно и для того, чтобы качество жизни и здоровья более старшего поколения россиян было выше и люди могли участвовать в экономической деятельности. Сегодняшняя проблема российской экономики заключается в том, что, несмотря на повышение пенсионного возраста, старшее поколение не может работать так много, как надеется правительство.
Правительство это понимает, пытается инвестировать в здравоохранение, в удлинение активной жизни. Если это даст результаты, это будет способствовать экономическому росту.
— Смогут ли власти профинансировать нацпроекты в указанных объемах и в оговоренные сроки?
— Да, безусловно. Российское правительство обладает большим профицитом государственного бюджета, налоги повышены, а пенсии снизились. В этом смысле у властей, особенно при нынешнем фискальном правиле, есть огромные деньги. Мы предполагаем, что если цены на нефть останутся на таком же уровне, как и сейчас: $70−80 за баррель, то у российского бюджета каждый год будет существенный профицит. Правительство предполагает, что необходимо найти порядка 8% ВВП дополнительно к бюджету, и, безусловно, профицит бюджета это позволяет. А если нет, то есть суверенный фонд, который растет и находится на достаточно комфортном уровне.
— Какой сценарий реализации санкций в адрес России вы считаете наиболее вероятным? Как вы оцениваете давление санкционных рисков на динамику инвестиций в российские активы?
— Самые правильные показатели — это поведение инвесторов, а точнее — показатели иностранных инвестиций, которые сократились до $2 млрд в 2018 году. Эта величина неотличима от нуля. Это на порядок ниже, чем в прошлые годы, даже 2014 год. Другая величина — чистый отток капитала, в 2018 году он был огромный.
Если бы эти деньги были инвестированы в Россию, это решило бы все проблемы, прописанные в майских указах. Это, безусловно, следствие санкций. Какая ситуация сложится в текущем году — это предсказать сложно. Могут быть и новые санкции в связи с различными действиями российского правительства, может быть и отмена. Возможно, здесь стоит упомянуть уход международного инвестбанка Morgan Stanley.
— Как вы оцениваете итоги 2018 года для ЕБРР и какие есть ожидания по прибыльности банка на текущий год?
— Как вы видели, прибыль хорошая. Но негативное влияние оказала ситуация в Турции. Это большая страна для ЕБРР, и макроэкономическая волатильность, девальвация лиры привели к тому, что у нас сократился доход. Опять-таки доходность по российским акциям сыграла свою роль. Из-за санкций российский рубль не подорожал, несмотря на то что нефть выросла в цене. Но банк показал прибыль даже в этих трудных условиях.
Что касается перспектив, то банк намерен впервые в своей истории увеличить диапазон своих операций от €9,6 до €10,6 млрд. Вероятно, что банк сможет это сделать. Это отражает тот факт, что ЕБРР растет и пытается использовать свой капитал более инновационными способами, но в соответствии с миссией банка.
— Экономисты ЕБРР в основном ухудшили ожидания по росту ВПП стран присутствия банка, как это соотносится с увеличением инвестиций банка в 2019 году?
— ЕБРР не обязан сокращать операции, когда рост в той или иной стране замедляется. Наоборот, когда у стран бывают проблемы, в том числе недостаток инвестиций, наш банк может прийти на помощь. В таких ситуациях мы делаем инвестиции в тех странах, где их не хватает.
— Сергей Маратович, вы покидаете пост главного экономиста ЕБРР в августе этого года после окончания контракта. Хотелось бы услышать несколько слов о вашей новой работе и о вашей преемнице.
— Беату Яворчик я очень хорошо знаю, мы с ней вместе работали еще до моего назначения в ЕБРР, мы были консультантами банка по ряду проектов. В этом смысле я знаю Беату как человека, который понимает ЕБРР и экономические процессы. Ее основные исследовательские интересы — это прямые иностранные инвестиции и международная торговля. Эти вопросы являются приоритетными для ЕБРР. Кроме того, Беата родилась в Польше и знает наш регион очень хорошо. Это важно, так как в топ-менеджменте банка не хватает людей из нашего региона. Также ЕБРР впервые назначил главным экономистом женщину, это важно, так как вопрос гендерного неравенства в экономической сфере стоит очень остро.
Я же возвращаюсь в SciencePo (Институт политических исследований — прим. ТАСС). Это элитное образовательное учреждение во Франции с очень сильным факультетом экономики. Из восьми президентов Франции семеро учились там. Вполне возможно, что ЕБРР будет привлекать меня к консультациям, но конкретных планов в этом направлении пока нет.
Беседовала Рита Шпилевская