В ночь на 15 июля 2015 года Тегеран не спал. Мужчины и женщины толпами ходили по улицам города, размахивали национальными знаменами, выкрикивали лозунги, пели и танцевали. Происходящее напоминало народные гулянья.
Время от времени в толпе мелькали плакаты с надписью: "Спасибо, доктор Зариф!" Послание было адресовано одному из главных виновников торжества — министру иностранных дел Ирана Мохаммаду Джаваду Зарифу, которого многие в тот момент называли национальным героем. Последние дни он провел в Вене, где установил рекорд для иранского политика — 18 дней подряд на международных переговорах, которые увенчались успехом. 14 июля 2015 года был подписан Совместный всеобъемлющий план действия (СВПД) по ядерной сделке с Ираном.
При этом в ликующей толпе то и дело мелькали портреты второго героя. Человека, которому эти люди доверили свои голоса за два года до этого, и он выполнил данные им обещания. Этим человеком был президент Хасан Роухани. Это он изменил вектор иранской политики, пошел на переговоры с США и добился отмены санкций. Казалось, что жизнь простых иранцев уже не будет прежней — страну ждут развитие и процветание.
Иранские СМИ пестрили заголовками о триумфе президента. Народ быстро вспомнил и взял в оборот старое прозвище Роухани, которое ему дали еще в бытность главы переговорной группы от Ирана по ядерному досье в начале 2000-х годов, — "шейх дипломатии".
Реформатор в чалме
К 2013 году население Ирана очевидно устало от президента Махмуда Ахмадинежада. В стране все еще оставались его ярые сторонники, но противников было во много раз больше. Людям надоел бесконечный популизм и агрессивные высказывания по международной теме, которые вдобавок привели к финансовому коллапсу. Под конец правления Ахмадинежада США ввели целый ряд санкций, экономика Ирана впервые с Ирано-иракской войны показала отрицательный рост.
По данным Всемирного банка, в 2012 году ВВП Ирана сократился на 7,5%. Инфляция последние два года Ахмадинежада у власти составляла 30–40%. Притчей остался комментарий президента, когда на вопрос о подорожании помидоров в три раза он заявил, что люди просто не там покупают. "Так покупайте их в лавке со свежими овощами и фруктами рядом с нами. Зачем вы покупаете их там, где дорого?" — сказал Ахмадинежад.
В стране был запрос на рациональную политику. Олицетворением этих чаяний выглядел Роухни — умеренный реформатор, который намеревался договориться с Западом по ядерной программе, нормализовать отношения со странами Персидского залива, обновить экономическую политику и сократить вмешательство служб безопасности страны в личную жизнь иранцев. Выборы 2013 года Роухани выиграл в первом туре, набрав 51% — по сравнению с другими кандидатами перевес бы колоссальным — ближайший преследователь Мохаммад Багер Галибаф получил только 17%.
Важно, что Роухани был консенсусной фигурой для элиты. Он был частью политической верхушки: 16 лет политик занимал пост секретаря Высшего совета национальной безопасности, а также имел опыт в роли главы переговорной группы по ядерной программе. Его в целом принимали как реформаторы, так и консерваторы. Казалось, именно такой человек и нужен современному Ирану.
Универсальный план
Когда в 2008 году на президентских дебатах будущий глава Белого дома Барак Обама заявил, что готов к переговорам с Ираном, его соперник, сенатор Джон Маккейн, лишь посмеялся в ответ. "Как можно садиться за стол переговоров с Ахмадинежадом, который в ООН призывает стереть Израиль с лица земли?" — сказал республиканец. В ответ первый чернокожий президент США заявил, что, возможно, в Иране появится другой человек, с которым можно будет вести переговоры.
Чутье не подвело Обаму. Сразу после победы на выборах Роухани возобновил переговоры с Британией, Китаем, Францией, Германией, Россией и США по ядерной сделке. В 2013 году он произнес речь в примирительном тоне с трибуны ООН и провел с Обамой телефонный разговор — первые в истории Ирана переговоры президента страны с главой США. Предварительное соглашение по ядерной сделке было достигнуто уже в ноябре 2013 года.
В самом Иране дела у Роухани тоже обстояли неплохо. В первый же год его администрация смогла остановить девальвацию иранской валюты и стабилизировать обменный курс риала к доллару. Также удалось сократить инфляцию и частично снизить разросшиеся при Ахмадинежаде госрасходы. Уже на второй год президентства Роухани экономика страны показала небольшой рост, несмотря на сохранявшиеся санкции США.
Между тем президент настаивал, что главная задача Тегерана — это отмена удушающих экономических ограничений. Во-первых, Иран моментально нарастит доходы за счет отмены санкций в нефтяной сфере, которые можно потратить на развитие страны. Во-вторых, в страну хлынут иностранные, прежде всего западные, инвестиции, что станет мощным фактором для развития экономики. Кроме того, с компаниями придут и технологии, включая современные методы управления. Таким образом, автоматически решаются сразу две ключевые задачи: рост благосостояния граждан и модернизация государства.
Первая попытка довести дело до конца дала осечку. Соглашение предполагалось заключить в ноябре 2014 года, однако к этой дате сторонам договориться не удалось. Переговоры шли тяжело, каждая из сторон выторговывала себе лучшие условия. Однако ни Обама, ни Роухани не сдавались. Кроме того, свою явную заинтересованность проявляли и другие страны, включая Россию, которая активно выступала со своими предложениями.
В итоге ядерная сделка была заключена в июле 2015 года. Тегеран и Вашингтон праздновали победу под одобрительное похлопывание из Москвы и Пекина.
Первые проблемы
Ядерная сделка официально вступила в силу в январе 2016 года. Однако очень скоро выяснилось, что на деле замысел Роухани работает не так гладко.
Прежде всего, западные компании не так активно стремились в Иран, как ожидалось. Иранской стороне удалось заключить несколько крупных сделок, включая соглашения с французской нефтегазовой компанией Total на сумму $5 млрд на разработку иранского газового месторождения Южный Парс и с немецким концерном Siemens на инфраструктурные инвестиции в размере €3 млрд. Однако в целом западный бизнес очень осторожно заходили в Иран. Многие предпочитали не торопиться и посмотреть, как отмена санкций будет работать в действительности.
При этом препятствий хватало и в самой стране. Оказалось, что иранский бизнес не привык играть по международным правилам и далеко не всегда западные и местные предприниматели находят общий язык. Кроме того, для входа на иранский рынок инвестор должен был столкнуться с бюрократией Исламской Республики. Все это усугублялось тем, что множество сфер в стране закрыты для иностранцев из-за особого внимания иранских служб безопасности. Так, Корпус стражей исламской революции (КСИР) не разрешил западным компаниям модернизировать аэропорт в Тегеране, хотя изначально такой запрос со стороны властей был.
По-настоящему быстрый результат власти получили только от торговли нефтью. В этой сфере страна быстро нарастила экспорт в несколько раз — до 2,5 млн баррелей в день.
Формальные показатели экономического роста 2016 года выглядели впечатляюще — по данным Всемирного банка, ВВП страны вырос на 13%. Однако фактически речь шла только о восстановлении прежних — досанкционных — показателей экспорта нефти. Главной же проблемой оказалось то, что правительство Роухани слишком часто обещало населению страны процветание после снятия санкций. Бюджет получал доходы от нефти, но для перераспределения этих средств требовалась большая работа и время. Обычный житель знал, что санкции сняты, но не чувствовал заметного роста благосостояния.
На этом фоне весной 2017 года прошли новые выборы. Воодушевление по поводу Роухани у населения заметно поубавилось. Но в целом люди продолжали надеяться, что выбранный курс даст свои плоды. Оппонент президента — консерватор Эбрахим Раиси — многих откровенно пугал. При Роухани Иран не стал ополотом свободы и либерализма, но все же женщин, например, уже гораздо реже задерживали на улицах за слишком яркий макияж. Возвращение же к эпохе Ахмадинежада, когда службы безопасности регулярно устраивали рейды по квартирам в поисках распивающих алкоголь, радовало не всех. Справедливости ради, Раиси и не обещал таких перемен. Но его принадлежность к консерваторам в тот момент сыграла на руку Роухани, и он уверенно победил на выборах.
Однако 2017 год обещанного процветания людям вновь не принес. К власти в США пришел Дональд Трамп, который грозился выйти из ядерной сделки с Ираном и ввести санкции. Пока этого не происходило, но западные инвесторы на всякий случай решили повременить с заключением новых контрактов с Ираном. Экспорт нефти оставался на высоком уровне, но этого не хватало для экономического бума. ВВП страны в 2017 году вырос почти на 4%, но люди ожидали большего.
На этом фоне намечается перелом в восприятии происходящего в глазах народа. Это стало понятно, когда в конце декабря 2017 года в стране вспыхнули протесты. Формально поводом стал рост цен на яйца. Однако фактически речь шла о протесте обманутых надежд. Причем протестовали самые бедные слои, которые, не задумываясь, нападали на полицию и громили имущество. Все это привело к гибели, по разным оценкам, от 20 до 30 человек.
Могильщик реформ
Вероятно, при продолжении в течение последующих лет даже того небольшого роста ВВП на 4%, который наблюдался в 2017 году, население рано или поздно почувствовало бы изменения своего положения в лучшую сторону. Однако такая возможность для страны не представилась. В мае 2018 года, по распоряжению Трампа, США в одностороннем порядке вышли из ядерной сделки, вернули санкции и начали политику максимального давления в отношении Ирана.
Формально целью этой линии было принуждение Тегерана к переговорам, чтобы заключить другую ядерную сделку. Вероятно, сам Трамп верил в возможность такого сценария ввиду неопытности на дипломатической арене. Однако главные конструкторы новой политической линии — госсекретарь Майк Помпео и помощник президента США по национальной безопасности Джон Болтон — уже много лет были в теме происходящего и не могли не понимать: такая позиция не настраивает на переговоры.
Единственная реальная цель, которую могли преследовать США, продвигая "максимальное давление", — это обострение внутренней ситуации в стране. В результате Тегеран будет вынужден заниматься внутренней политикой и снизить активность в регионе. В идеале ситуация обострится до такой степени, что приведет к смене режима в государстве. Некоторый оптимизм на этом направлении для Госдепа давали "зимние протесты" 2017–2018 годов. Если без санкций население так протестует, то стоит выбить финансовую почву из-под ног правительства — и власти потеряют контроль над ситуацией.
Сказать, что этот план оказался совсем безрезультатным, нельзя. Возращение санкций оказало шоковое действие на экономику Ирана. В 2018 году ВВП страны сократился на 6%, в 2019-м — на 7%. Инфляция разогналась с 8% до 40%. Правительство совершенно не справлялось с удержанием на плаву иранского риала, в результате он примерно за два года обесценился почти в четыре раза по отношению к доллару. Все это не могло не вызывать недовольства в обществе.
На фоне кризиса в ноябре 2019 года власти Ирана идут на вынужденную меру — повышение цен на бензин. Роухани изначально планировал постепенно сокращать дотации и приближать цены к рыночному значению. Но болезненные реформы лучше всего проводить, когда растут доходы граждан. Поэтому решение откладывалось "до лучших времен", которые после заключения ядерной сделки должны были вот-вот настать.
Но они не настали. В результате власти оказались в патовой ситуации, когда правительству уже не хватало средств, чтобы поддерживать прежнюю цену на бензин (на тот момент около восьми центов). Больше того, потребление топлива росло, и через один-два года Иран мог столкнуться с дефицитом. Было принято решение поднять цену сразу в три раза.
Бедные слои населения восприняли этот шаг как удар ножом в спину. Их реальные доходы и так сокращались, и тут государство еще идет на повышение цен. Понять, а главное простить такой подход они не могли. В первый же день после повышения цены начались протесты. На улицу, как и зимой 2017–2018 года, вышли наиболее неблагополучные слои общества, но в этот раз их было в десятки раз больше. Они нападали на сотрудников полиции, жгли заправки и банки.
Силы безопасности пошли на самую решительную меру и включили "национальный интернет" — то есть отключили всю страну от иностранных сервисов, оставив только иранские. Это вместе с решительными действиями силовиков по отношению к протестующим дало свои плоды, и демарши пошли на спад. За неделю уличных боев, только по официальным оценкам, погибло больше 200 человек. Этот протест стал самым кровопролитным в стране за последние 30 лет.
Хуже Ахмадинежада
Несмотря на все старания Вашингтона, Иран выстоял. Экономика была в кризисе, но это был далеко не коллапс. Вспышки протестов создали достаточно проблем, но силы безопасности продолжали контролировать ситуацию в стране. Однако то, что Иран выжил в ситуации максимального давления, служило слабым утешением для простых иранцев.
Роухани на фоне всего происходящего совсем не выглядел сильным лидером. Оказалось, что у "правительства надежды" просто нет никого запасного плана, кроме ядерной сделки. Президент упорно твердил про незаконность действий США и "экономический терроризм". Впечатления на людей это не производило.
Кроме того, умеренность в принятии решений также оказалась в этой ситуации минусом политика. Стремясь добиваться консенсуса с другими органами власти, Роухани зачастую не мог продавить свое решение. Президент в Иране серьезно ограничен другими ветвями власти и неизбираемыми институтами. Однако двое предшественников — Ахмадиженад и Хатами — в случае разногласий ставили вопрос ребром. Роухани же, как казалось со стороны, просто вежливо соглашался с оппонентами, а не добивался своего.
Характерным примером стала ситуация с мессенджером Telegram, который был самым популярным социальным медиа в Иране. Правительство Роухани неоднократно заявляло, что выступает против его блокировки. Однако после зимних протестов 2017–2018 года Telegram был заблокирован на территории Ирана судом. Базовая аудитория Роухани видела, что заверения президента ничего не стоят.
В дополнение ко всем имеющимся проблемам в феврале 2020 года в государстве были выявлены первые случаи COVID-19. Эпидемия стала не только причиной множества смертей, но и еще больше усугубила ситуацию в экономике. МВД страны сообщило, что в 2020 году из-за ограничений, связанных с коронавирусом, работы лишился по меньшей мере1 млн человек.
На этом фоне власти идут на беспрецедентный шаг в истории Исламской Республики — просят у МВФ кредит на $5 млрд для борьбы с последствиями пандемии. До этого Иран никогда не брал в долг на международной арене, опасаясь за свой суверенитет. Впрочем, исторической стала только заявка. США не позволили МВФ выдать кредит Тегерану.
Последний год ситуация вокруг Роухани предельно кристаллизовались. Он стал живым символом разочарования населения страны в идее реформ, переговорах с Западом и политики в принципе. "Мы совершили ошибку, поверив обещаниям Роухани. Поэтому на следующие выборы такие люди, как я, не пойдут", —сказал мне 30-летний житель Тегерана, работающий на госслужбе.
Из человека, которого принимают все политические силы в стране, Роухани превратился в общественного изгоя. Теперь его критиковали как консерваторы, так и реформаторы. Либерализация СМИ тоже сыграла с ним злую шутку. Издания, которые в годы правления президента начали более открыто высказывать свое мнение, теперь винили во всех бедах именно его.
Наследие президента
Восемь лет правления Роухани стали непростым временем для страны. Президент так и не смог реформировать ключевые сферы экономики, включая субсидии и привилегии отдельных организаций. Последние годы ВВП только сокращался, а инфляция была даже выше, чем в худшие времена Ахмадинежада.
Позитивная динамика, которой удалось добиться за два года без санкций, была напрочь перечеркнута последующим периодом экономического давления и пандемии коронавируса. При этом еще больше обострились старые проблемы, такие как нехватка воды и обеспечение населения электричеством. Последние две темы стали причиной новых протестов, которые затронули ряд регионов страны в июле-августе 2021 года — под занавес президентского срока Роухани.
В ходе последнего для себя заседания кабинета министров он извинился перед народом Ирана за ошибочные действия правительства в годы его правления. "Мы пытались сделать так, чтобы наша [политика] содержала меньше ошибок и недостатков. Но если они все-таки были, то я хочу извиниться за это перед народом", — сказал Роухани.
Этот трогательный момент привлек внимание многих иностранных наблюдателей. Не каждый политик извиняется за свои ошибки в конце правления. Правда, на иранцев это сильного впечатления не произвело. В стране в целом принято, когда человек уходит с поста или прощается после долгого совместного путешествия или работы, — извиняться. Это норма поведения, которую многие политики здесь повторяют. Для рядового жителя страны Роухани уходил как политик, не сдержавший своих обещаний и не справившийся ни с одной из поставленных перед ним задач.