Писатель Виктор Пелевин, кажется, единственная постоянная величина российской современной литературы, а может, и культуры в целом. Далеко не первая осень в стране начинается с выхода его нового романа — критикам приготовиться, продажи начинаются в 20 часов 21 минуту.
Доброе государство
В новом романе Transhumanism Inc. рассказывается, как с победы над разросшейся клонированной династией Михалковых-Ашкенази в стране началась новая политическая глава — время Доброго государства. А эпоха клонов закончилась, приведя к поре вечных жителей из группки избранных.
Transhumanism Inc. — роман о будущем, о том, как столетия спустя после нашего времени человечеством правит корпорация с одноименным названием. Именно она, собрав руины человечества в благоговейном подчинении, свела эллина и иудея, варвара и скифа в едином пространстве — на одной полке в элитном хранилище Лондона. Элитные мозги сильных мира сего томятся в банках, но не очень-то унывают, умудряясь из спецраствора даже странами управлять. Каждый из них имеет свой уровень и контракт на пару или десяток столетий, но каждому удается построить и райский сад, с Евой или гуриями — это зависит от религиозной части, и сойтись в животной борьбе за место в иерархии. Все друг друга подчиняют, нагибают, покупают и насилуют.
В общем, даже в банке человечество выглядит довольно отвратительно. При этом свободного сознания не осталось уже ни на земле, ни на небе — каждый либо уже сидит в растворе, либо мечтает в него попасть.
И все же это еще утопия — счастливая эпоха трансгуманизма, без войн и карбоновых выхлопов, с вечной жизнью для группки избранных. У этого времени есть свой певец, писатель Г.А. Шарабан-Мухлюев — вечно живой классик, ведь в банке с физраствором либо он будет жить без малого вечность, либо за него продолжит писать искусственный интеллект. И то и другое в принципе не столь важно, потому что Шарабан-Мухлюев уже придумал идеальный ответ на все претензии о его повторяемости и вездесущности: "кисо, попробуй напиши так же". И вообще, вам же нравится, да? Иначе не хавали бы.
О своей усталости
Отмечу, что Виктор Пелевин в каждом своем ежегодном литературном опусе выводит в качестве шутки какого-нибудь персонажа нашей мелкой литературно-общественной жизни, узнаваемого критика или консервативного мыслителя. В новом романе он наиболее неприглядно вывел самого себя. Конечно, здесь есть и консервативный мыслитель, которого традиционно зовут Митя и ему традиционно не найти физической любви, и внутренний спор с воображаемыми критиками присутствует, цитаты из которых вынесены прямо на обложку.
Надо сказать, что во всей книге очень чувствуется торопливость автора и издателя — от почти ненужных глав посреди романа, словно чтобы нагнать объем, до кривоватой печати, ошибок и опечаток даже на обложке. Ничто не идеально, как будто говорит нам новый роман Пелевина, и сам он неидеален тоже, и вообще, устал немного. При этом его послание о писателе, производящем тексты (которые он, может, и не писал вовсе) только для того, чтобы окружающим было что цитировать, напоминает движение по освобождению Бритни Спирс от отцовской опеки — если тебя принуждают, выйди в желтом и два раза подмигни.
Но больше всего, кажется, писатель Виктор Пелевин устал даже не сочинять романы, а жить в контексте постоянного дискурса, который неустанно ловят его тонко настроенные радары. Если его прошлый большой роман, "Непобедимое солнце", пытался как-то подстроиться под обновленного читателя (и даже читательницу), то новая книга в большей мере состоит из раздраженных мерзостей: бабы-дуры, радикальная молодежь — наркоманы, женщины мечтают о фаллосе. Ненароком приходишь к выводу, что даже если от человечества останется маленькая горстка последних выживших, то ни к кому из них мы не сможем испытать сочувствия. Или сам Пелевин не сможет.
На страницах его романа есть только один более-менее положительный герой — японский мастер, который изготавливает неотличимых от людей боевых кукол на потребу "мертвым" якудза. Это единственный человек, благородно занятый делом, а не борьбой за власть. Именно под его руками у кукол зарождается какая-то душа — нехитрый алгоритм из молитв и случайно подобранных гаданий вызывает жизнь даже в мертвом сознании.
Про трансгуманизм без гуманизма
Но вот что обидно — в романе про трансгуманизм никакого гуманизма так и не пробуждается. В нем есть целый парад разнообразно неприятных персонажей, вплоть до вечно живых стендап-комиков и коучей, которым, кстати, можно озвучивать правду: "Итак, к чему пришло в итоге своей истории человечество? Бессмертные баночные элиты под землей, смертный обслуживающий персонал на поверхности, ветряки, конная тяга и чипированый мозг всех работающих на олигархию животных".
Правда этого романа вообще-то звучит в нем с самых первых страниц, но никто ее не понимает и никто в нее не верит. Ее, если честно, и вычитать будет довольно сложно за гоготанием мемов, ведь большинство преданных читателей приходят, чтобы растащить его на шутки. Точно так же обращаются и с самим Пелевиным даже самые преданные его читатели — используют его не как источник откровений, а как ящик с цитатами. И пусть эти шутки весьма поношенны, но для пелевинофила они становятся символом постоянства в изменчивом мире. Но иногда они настолько в лоб, что кажутся недостойными даже усталого шутника Пелевина.
Так, в самом романе предлагается способ отличить реального писателя Шарабан-Мухлюева от искусственного интеллекта: алгоритм так старается выдать себя за человека, что в его аллегориях и метафорах постоянно присутствует орально-анальная тема, если не сказать фиксация. Точно так же зациклены на анале и метафоры последнего Пелевина: немногие оставшиеся на земле живые люди называются в народе "гомиками", женщины ходят на свидания с мужчинами только со страпоном, даже в бутик-пространстве "Базилио", куда баночные жители приходят, чтобы побывать котами, без физического сексуального насилия не построить иерархии.
"Ну его в ****, это человечество!" — восклицает в сердцах один из героев романа. И кажется, что его словами говорит сам автор. Он устал. Люди ему не нравятся. Идеи нравятся ему еще меньше. Он хотел бы верить в богов, просветление, бессмертные души, но вокруг себя их не находит. "Дальше тишина", как говорил Гамлет, важный герой Transhumanism Inc. и один из первых рекламных символов корпорации. Но трагедия самого романа, кажется, именно в невозможности для автора помолчать. Он почему-то не может перестать говорить, вот только месседж его послания получается глубоко антигуманистическим.