Князь песни русской. Как Игорь Тальков возвел себя в культ
Игорь Тальков
"Уважаемые коллеги! Сегодня мы с вами собрались обсудить творчество никому пока еще не известного автора Игоря Талькова, — откашливаясь, начинал анонимный цензор, чей голос попал на магнитофонную ленту. — На мой взгляд, вышеназванный товарищ недостаточно профессионален. Отсутствие специального музыкального образования накладывает отпечаток узконаправленности на его низкопробные и духовно ненаполненные произведения. С этим надо бороться, товарищи!"
Таким вступлением открывался дебютный подпольный альбом Игоря Талькова, молодого, но уже уставшего от худруков и бюрократов музыканта, чьим песням не давали хода. Свой альбом он записал на кассету: кому надо — перепишет. Под занавес аудиоспектакля тот же голос с фальшивым сочувствием признавался в бессилии: "Вы знаете, ничем пока помочь вам не можем. Надо подождать лет 40–45, максимум каких-нибудь 100 лет".
Читайте также
"Я думал, что завтра все будет полегче..." Песни тяжелого времени в новом альбоме "ДДТ"
Шел 1986 год. В роли цензора, как было несложно догадаться, выступал сам Тальков. Лицедей, мистификатор и пророк, он не просто говорил о себе в третьем лице, но с нуля создавал биографию и миф. Полагая, что пишет сатиру на время душных заседаний и бесконечной госприемки, артист проговорился о главном: ему до обидного не хватает аудитории, внимания и пусть даже несправедливой, но критики. Кроме того, он, кажется, готов пойти на подлог: разыграть перед микрофоном начальственную летучку и объявить себя жертвой темных сил.
Не пройдет и пяти лет, как Тальков, уже в статусе кумира и звезды, обличителя режима и заступника русского народа, повторит историю про отложенный успех и проверку временем в песне "Я вернусь". С той разницей, что теперь его уже не пугали никакие сроки: его все равно признают "даже через 100 веков". Трагическая смерть завершила образ музыканта-мученика и духовного лидера нации, чей голос был слишком неудобен, чтобы долго звучать на всю страну.
Белогвардеец с гитарой в красном плену. Поэт-вожак с песнями-уколами. Артист не с олимпа эстрады, но голгофы.
Или он правда таким и был?
Темная лошадка
Игорь Тальков родился в семье репрессированных потомков казаков на окраине города Щекино Тульской области. Там же он посещал музыкальную школу по классу баяна, но без всякого желания, предпочитая нотной грамоте хоккей. В 16 лет поехал в Москву поступать в спортшколу ЦСКА или "Динамо", но не прошел отбор.
Незадолго до этого старшеклассник Тальков создал с друзьями ансамбль "Былое и думы" и выступал в актовых залах родного Щекино с хитами "Веселых ребят" и Юрия Антонова. Самостоятельно осваивал новые инструменты — от электрогитары и барабанов до саксофона — и пробовал писать песни. О чем? Судя по сохранившимся записным книжкам и тетрадям, исключительно о насущном: в школе последний звонок, в электричке холодно и тесно, брата забрали в армию, "Время" сообщило о революции в Чили. "И пусть я пишу, тетя Лида, не как настоящий поэт, в словах моих правда зарыта, а с правдой горячий привет", — обращался он к своей крестной маме Людмиле Ростовцевой в одном из стихов. Это юношеское сочетание прямоты, самоуничижения и угловатой высокопарности сохранится в Талькове-артисте навсегда.
Читайте также
Вячеслав Бутусов и его вечное возвращение в "Наутилус Помпилиус"
После школы он ненадолго присоединится к местной группе "Фанты". Позже, провалив очередные экзамены в Москве — теперь уже в театральное училище, — Тальков поступает в Тульский пединститут, но год спустя переезжает в Ленинград, где учеба вновь не задалась. Его отправляют на службу в инженерные войска и позволяют создать ансамбль "Звездочка". Успехи в самодеятельности окончательно убеждают Талькова: его призвание — сцена. После службы он едет на заработки в Сочи, выступая в гостиничном варьете в группе Александра Барыкина.
В 20 лет Тальков выходит на профессиональную сцену: гастролирует по областным центрам с ВИА "Апрель" и "Калейдоскоп". У него уже несколько десятков песен, правда, в черновом варианте, иногда без припевов и мелодий. Однако артиста в нем уже не унять: он хочет добиться успеха и прославиться.
В 1980 году Тальков в третий раз испытывает удачу в Москве. Сначала — как начинающий литератор и поэт, затем — как безотказный музыкант для дискотек и танцплощадок. Вскоре он начинает петь и попадает на пластинки ленинградского композитора Якова Дубравина. Его все больше привлекает студийная работа, и через год-другой он становится универсалом: Тальков в одиночку способен спеть, сыграть, разложить по партиям, записать и обработать. Музыканта замечает основатель группы "Цветы" и концертный директор певицы Людмилы Сенчиной Стас Намин. Тальков возглавит ансамбль Сенчиной и станет фактически ее соавтором: альбом "Любовь и разлука" (1984) будет их общей удачей, которую отметит сам маэстро Андрей Петров.
Тальков получает десятки предложений для каждого амплуа — как поэт, аранжировщик, музыкант и певец — и останавливается на новом проекте продюсера и композитора Давида Тухманова. Его "Электроклуб", где уже блистала певица Ирина Аллегрова, играл передовой по советским меркам синти-поп и новую волну, так что Талькову пришлось подстраиваться не только музыкально, но и сценически: в имидже и подаче нарочито пестрого материала. Ему делают прическу, подводят глаза, подбирают гардероб и ставят хореографию. Именно в таком виде — в роли модного парня с щетиной, хрипотцой в голосе и истомой в глазах — он впервые попадает на телевидение. Хиты "Электроклуба" — "Нервы, нервы", "Темная лошадка" и "Три письма" — получают разные премии и занимают верхние строчки в хит-парадах столичных газет.
Параллельно Тальков выступает в музыкальных капустниках Маргариты Тереховой и стремительно входит в артистическую богему двух столиц. Театральный институт, некогда проглядевший звезду, очевидно, посрамлен.
Читайте также
То, что доктор написал. В чем сила барда-реаниматора Александра Розенбаума
Наконец у Талькова появляется первый сольный шлягер "Чистые пруды" на музыку Тухманова и стихи Леонида Фадеева. Формально это номер "Электроклуба", но в клипе Тальков один: задумчиво прогуливается вдоль всем известного водоема и проникновенно поет про "застенчивые ивы", даром что никаких ив там никогда не росло. Песня принесет 31-летнему артисту оглушительный успех, но на поверку окажется медвежьей услугой: Тухманов создаст певцу образ "белого лебедя с аккордеоном", благородного принца и тихого меланхолика, замирающего от красоты природы. В то время как песни самого Талькова, отложенные в долгий ящик из-за невостребованности, открывали в нем совсем другие, нередко противоположные грани. Тем более что на волне объявленной в стране перестройки возрос спрос на "нечистые" пруды — песни о мутных водах номенклатуры и потоках лжи с экранов телевизора.
"Идет гражданская война!"
Тальков, сохранив образ и атрибуты прежнего стиля, кардинально меняет репертуар и пускается во все тяжкие песен протеста — с остросоциальными текстами, горечью в музыке и критикой власти в интервью. Какое-то время лирика уравновешивает публицистику. Музыкант делит концертную программу ровно пополам: сперва — песни про любовь и о том, что внутри, затем — про государство и проблемы вокруг. Отныне Тальков — поэт и гражданин; патетичный, категоричный и лезущий на рожон.
На вопрос, что его подтолкнуло к переменам, он отвечает поправкой: "Не подтолкнуло, а вытолкнуло. Что? Время". Или так: "Социальные песни — крик души, а песни о любви — то светлые печали". Натерпелся, хватит: был белым лебедем, стал черным вороном.
Читайте также
Тяжелый пророк. Искания Петра Мамонова
Дух времени приносит трубадуру революции Талькову песни-упреки и клипы-оплеухи. Он убедительно озвучивает общее недовольство и ощущение обманутости у самых широких масс. Ежедневно вскрываются преступные ошибки вождей партии, газеты разоблачают чиновников, историки предают огласке реальные масштабы сталинского террора, священнослужители выходят из подполья — и Тальков откликается буквально на каждый инфоповод, обобщая череду проблем одним и тем же выводом. Проблема в несущей конструкции власти — общественном строе, и ее необходимо не сменить, а демонтировать. В реформы Михаила Горбачева он не верит: революции сверху не бывает. Вынести Ленина из Мавзолея — полумеры, надо обнулить весь советский проект, вернуться к дореволюционной России и начать заново.
"Я совсем забыл о танцах, Таня, с этою войной!" — пел тогда Тальков. В другой песне, чтобы внезапная обеспокоенность не выглядела позой и игрой на публику, он оправдывался: "Я бы спел вам про Чистые пруды, но мне теперь не до воды. Война, идет гражданская война!"
От концерта-митинга к спектаклю-суду
Вскоре музыкант запишет в жертвы большевиков буквально все население СССР и примется расчеловечивать партийных лидеров: "звери", "слуги дьявола", "черные дыры" — "они точно не одни из нас". К концу 1980-х пожар огульной критики Талькова перекинулся буквально на все существующие политические и общественные силы в стране, кроме разве что консерваторов-монархистов. За сатирой последовало глумление, затем — издевательство и едва ли не надругательство над государственной символикой. Так, исполняя на концертах один из первых гимнов Союза, "Интернационал", Тальков неоднократно называл его "гимном дебилов".
Читайте также
Опустели без тебя "Земляне". Почему фронтмена Сергея Скачкова никто не смог заменить
Меж тем высокопарный образ жертвы "живодеров-палачей" находил отклик у самой широкой публики: Тальков привыкал к стадионам и многотысячной аудитории. После премьеры песни "Россия" в эфире "До и после полуночи" за Тальковым пошли уже миллионы. Образ поруганной, но не пропащей родины и убитого, но не сдавшегося белогвардейца становится новым символом веры. Именно тогда Тальков решается на свой главный сценический прорыв от концерта-митинга к концерту-суду. В музыкальном спектакле "Суд" зрителям, по замыслу Талькова, предстояло быть присяжными заседателями и вынести по итогам представления приговор. Кому? Ленину, Сталину и далее по списку. Артист надевал мундир офицера царской армии, ботфорты и вешал на грудь четыре ордена, а в конце зажигал свечи, молился и едва не читал заупокойную по прекрасной России прошлого.
"Если б я был Кремлевской стеною, я ронял бы кирпичики на вредителей плоские лбы" — так тогда не формулировал никто. Тальков стянул в один образ Галича, журнал "Крокодил", общество "Память", Говорухина с его "Так жить нельзя", эпиграммы Юлия Кима, рок-бунтарей и закрытый в годы застоя КВН — с одной стороны и Бориса Хмельницкого, Чака Норриса (с непременной повязкой на голове), Виктора Салтыкова и Джорджа Майкла в кожаной куртке — с другой.
Последствия и наследники
Завидная широта духовных поисков Талькова примиряет и, на взгляд артиста, полезно дополняет самые разные религии, учения и философские школы. Музыкант с православным крестом на шее не скрывает дружбы с экстрасенсом и магом Джуной Давиташвили, увлекается йогой и штудирует, согласно тогдашней моде, труды Елены Блаватской, Николая Рериха и Даниила Андреева. В его последних песнях переплавляются все возможные символы: золотые купола, красные цари, черный сатана, белый свет. Он все чаще говорит о себе как о прозревшем или проснувшемся. Поклонники видят в нем Мессию и находят в тиражируемых портретах иконный лик — ведь у него, судя по песням, каждый день болит душа за "страну, которую мы потеряли".
Более легкомысленный материал Талькова с удовольствием исполняют Валерий Леонтьев ("Уеду", "Спасательный круг"), Эдуард Хиль ("Страна детства"), Михаил Боярский ("Час до рассвета") и другие артисты. Иногда — наперекор сложившемуся суровому образу — артист поет с ними дуэтом, в том числе под фонограмму.
Летом 1991 года, сразу после августовского путча, музыкант, по его словам, передает Борису Ельцину кассету с песнями "Господин президент" и "КПСС". В интервью питерскому телевидению Тальков заявляет, что намерен выступить против бывших коммунистов, "поменявших коммунистические вывески на демократические".
6 октября артиста Игоря Талькова застрелят за сценой дворца спорта "Юбилейный" в Санкт-Петербурге. По словам очевидцев, из-за роковой случайности — в ходе конфликта между концертным директором Талькова и администратором певицы Азизы. Дело не будет раскрыто, личность убийцы все еще не установлена.
Через два года в Москве открылся музей Игоря Талькова, немалую часть которого занял концертный реквизит артиста. Меж тем многие его находки, в том числе в костюмах и подаче, его образы и герои будто по наследству перешли артистам новой российской эстрады, пришедшим на место расхристанного белогвардейца с шестистрункой. Китель, папаха и мундир достались Олегу Газманову, Николаю Расторгуеву и Александру Малинину, ухарство и громогласность — Никите Джигурде, военно-патриотические куплеты — Александру Ф. Скляру и Денису Майданову.
Что осталось у самого Талькова? Слушатели. Найти ему замену они так и не смогли.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения правил цитирования сайта tass.ru