Угроза войны чудится американцам и их союзникам по НАТО в новых российских предложениях об укреплении мира и безопасности в Европе. Надо полагать, в первую очередь именно из-за таких опасений эти предложения и не были с порога отвергнуты на Западе. Вряд ли там хотят проверять на себе мощь "Авангардов", "Цирконов" и других новейших российских вооружений.
К тому же американцам приходится помнить еще и о дружественном России Китае. "Ястребы" среди законодателей и отставных военных в США сейчас шумят, что если не дать решительный отпор Москве, то это может опасно раззадорить Пекин. Но столичная The Washington Post напечатала комментарий на эту тему, озаглавленный "Чрезмерная агрессивность в отношении Украины может поставить под угрозу и ее, и Тайвань". Призвав "уважать давние российские "красные линии" по Украине так же, как США уважали китайские по Тайваню", авторы указали, что в противном случае Америка рискует нарваться на "подлинный стратегический кошмар: два кризиса и, возможно, две войны против двух великих держав сразу".
Впрочем, сводить все целиком к страхам, наверное, все-таки неправильно. Везде есть здравомыслящие люди; они не могут не понимать, что так называемый "порядок, основанный на правилах", диктуемых одним Вашингтоном, заведомо несправедлив и потому шаток. Что новому полицентричному миру, формирующемуся после окончания холодной войны, реально необходим и новый режим безопасности — как можно более понятный, устойчивый, учитывающий интересы всех ключевых игроков, опирающийся на нормы международного права.
Конечно, не факт, что новые российские инициативы гарантированно позволят создать такой режим. Но они хотя бы дарят надежду на то, что мир может двинуться в этом направлении без "большой войны", традиционно считающейся основным способом обнуления геополитических ставок. В этом смысле их можно рассматривать как инструмент принуждения НАТО к миру.
Поймали на слове
Президент России Владимир Путин не раз указывал, что наши предложения — это, по сути, реакция на слова главы вашингтонской администрации Джо Байдена о том, что нашим странам стоило бы вступить в переговоры по стратегической стабильности на уровне спецпредставителей обоих лидеров. В развитие этой идеи в Москве были обнародованы проекты двух профильных документов — договора с США и соглашения с НАТО.
Вопреки ожиданиям скептиков, к числу которых поначалу относился и я сам, за океаном признали, пусть и с многочисленными оговорками, что в этих документах есть что обсуждать. Госсекретарь США Энтони Блинкен на встрече с журналистами по итогам года сказал, что для такой работы можно задействовать разные форматы: от уже имеющегося двустороннего диалога по стратстабильности до Совета Россия — НАТО (СРН) и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Министр иностранных дел России Сергей Лавров подтвердил, что площадка ОБСЕ для нашей стороны приемлема, и констатировал, что в целом "вырисовываются три трека", по задействованию которых "есть согласие, по крайней мере, между Москвой и Вашингтоном".
Конечно, при полном отсутствии взаимного доверия в организации контактов важны малейшие нюансы. В качестве возможного места встречи Россия изначально называла Женеву, куда наша делегация во главе с профильным заместителем Лаврова в МИД Сергеем Рябковым готова выдвинуться буквально в любой момент. Во всяком случае ориентир для нас — первые дни нового года. В Швейцарии сразу подтвердили, что рады были бы оказать России и США "добрые услуги" в качестве принимающей стороны.
За океаном, однако, эти планы пока прямо не подтверждают, хотя и не отвергают. Блинкен говорил о том, что диалог должен начаться "сравнительно рано в новом году". Но в Москве сразу предупредили, что не намерены мириться с какими бы то ни было попытками "забалтывать" и тормозить процесс вступления в диалог или обставлять его предварительными условиями. И посол США в России Джон Салливан заверил, что такого намерения у США нет.
Что скажут военные?
В целом, конечно, все это выглядит со стороны как классическая информационно-пропагандистская "артподготовка" перед началом важных переговоров. Приятно, что чуть ли не впервые на моей памяти наши захватили в ней инициативу и действуют наступательно. Американцы отбиваются и догоняют.
Началось все это еще с виртуального саммита президентов, состоявшегося 7 декабря, но продолжается и по сей день. Так, к большой пресс-конференции Путина был приурочен целый встречный "залп" публичных заявлений американских официальных лиц: в Вашингтоне состоялись брифинги, в Москве посол США дал интервью одному из российских изданий.
Отчасти, кстати, тактика сработала: то же интервью было растиражировано у нас достаточно широко. Не припомню, чтобы американские СМИ столь же охотно подхватывали высказывания российских дипломатов в США. Но хотя бы на самой пресс-конференции американцы в этот раз остались без вопросов; в итоге их роль пришлось играть тем, кто их "обслуживает".
Стратегически инициатива остается на нашей стороне. В воскресенье в центре внимания оказались слова Путина о том, что в случае отклонения российских предложений ответ Москвы "может быть самым разным" и будет зависеть "от тех предложений, которые сделают… наши военные эксперты".
"Избегать ультиматумов"
В комментариях по обе стороны Атлантики изначально звучали предположения, что российские проекты новых соглашений могли быть сознательно составлены в неприемлемом для Запада ключе с тем, чтобы их отклонение могло послужить предлогом к войне. Возможно, поэтому никто за океаном и не заводил речи об отказе от переговоров. Но при этом тот же Блинкен указывал, что "среди положенного Россией на стол есть и совершенно очевидно непроходные вещи" (very obvious nonstarters). Да и вообще в официальных откликах США и их союзников всегда звучала и звучит и воинственная риторика: обвинения России в вынашивании агрессивных замыслов, угрозы какими-то "небывалыми" новыми санкциями, заверения в неготовности поступаться "коренными" принципами, интересами и ценностями западного альянса.
Москва со своей стороны отвергает подозрения в агрессивных намерениях и подчеркивает, что заботится исключительно о надежном обеспечении собственной безопасности. Рябков мне говорил, что наши новые предложения — это "не ультиматум, [а] приглашение к серьезному разговору", продиктованное прежде всего "потребностью назвать вещи своими именами". При этом он признал, что не припоминает прецедентов столь прямой постановки наболевших вопросов; на его взгляд, это "новое слово в международных отношениях".
За океаном, однако, новация оценивается зачастую критически. "Я вел с российскими официальными лицами переговоры по нескольким крупным соглашениям, включая новый ДСНВ (Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений — прим. ТАСС) и соглашение о вступлении России в ВТО (Всемирную торговую организацию — прим. ТАСС), — написал мне бывший советник президента Барака Обамы по России и посол в Москве Майкл Макфол. — И в ходе этих переговоров ни одна из сторон не публиковала заранее свои проекты соглашений".
"Это весьма сомнительное решение российского правительства, — добавил отставной дипломат, работающий теперь в Стэнфордском университете в Калифорнии. — Не припомню успешных переговоров, которые бы так начинались. Надеюсь, эти станут первыми".
С другой стороны, историк и политолог из Американского университета в Вашингтоне Антон Федяшин ничего необычного в подходе Москвы не усматривает. "Российские предложения — это не ультиматум, а проявление стандартной дипломатической практики: максималистская позиция перед началом переговоров", — написал он. И назвал "шагом в правильном направлении" тот факт, что "со стороны Запада в первый раз публично прозвучало признание, что у России есть интересы в сфере безопасности, которые и ее соседям, и США необходимо учитывать".
Схожее настроение и у Иэна Бреммера, основателя и руководителя авторитетной нью-йоркской прогнозно-аналитической компании Eurasia Group. "Не столько удивительно, сколько приятно видеть, что, как сказал президент Путин, данное предложение представляет собой начало переговоров, а не односторонние требования с российской стороны, — указал он. — Потому что обеим сторонам надо избегать ультиматумов, чтобы переговоры были полезными".
Что удивило?
Обращаясь к знакомым с просьбой о комментариях, я спрашивал, что их удивило в российской инициативе и западной реакции на нее. Экс-советник президента Джорджа Буша — младшего по России Том Грэм, по его словам, "был удивлен тем, что новое российское предложение, по сути, нацелено на возвращение к той ситуации в Европе, которая существовала на момент подписания в 1997 году договора о взаимоотношениях НАТО и России". "В ответе НАТО меня на самом деле ничто не удивило", — констатировал он. Альянс, кстати, только что объявил, что хотел бы 12 января провести заседание СРН.
"В предлагаемых Россией соглашениях удивляет то, насколько они несбалансированны и содержат положения, которые, как должно быть известно российскому МИД, заведомо совершенно неприемлемы для Запада, — написал со своей стороны эксперт по контролю над вооружениями из Стэнфорда Стивен Пайфер, работавший в 1998–2000 годах послом США в Киеве. — Они [документы] не выглядят как серьезная запросная позиция к переговорам. А ответ США и НАТО — примерно такой, как я и ожидал: готовность к диалогу, хотя они и положили бы на стол иной набор вопросов и не будут готовы к переговорам, пока над Украиной нависает угроза российского военного нападения".
Даже если не оспаривать ссылки на угрозу, тезис о том, кто и при каких условиях готов к переговорам, как я понимаю, в ближайшее время должен быть проверен на практике. И настроения в Москве до сих пор достаточно скептические. Насколько мне известно, стороны определились со своими спецпредставителями и обменялись соображениями о сроках вступления в диалог, но по содержанию наших предложений ответа — за исключением публичной риторики — до сих пор нет. А пока не прояснится, что именно в них кажется Вашингтону "непроходным", даже общий смысл американского подхода остается под вопросом.
Как бы то ни было, Ольга Оликер из Международной кризисной группы в Брюсселе видит в новых инициативах Москвы "каталог (compendium) великого множества давних пожеланий России". "Однако, будучи собраны воедино, они на самом деле высветили разрыв между тем, чего желает Россия, и тем, что готова и даже просто способна предложить НАТО, — и чего хотят страны НАТО", — констатировала аналитик, возглавлявшая прежде программы изучения России в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований и в калифорнийской RAND Corporation.
"При всем том, пока все понимают, что переговоры предполагают компромисс для всех сторон, думаю, есть пространство для диалога, — добавила она. — В частности, мне представляется, что есть большое пространство для согласия по ограничениям на [масштабы] сил и учений в разных частях Европы, хотя я и не думаю, что такие переговоры будут легкими и быстрыми; очевидно, что тут согласия одних только США и России недостаточно".
Наконец, директор Кеннановского института в Вашингтоне Мэтью Рожанский не скрывает тревоги. "Сейчас очень трудное и даже опасное время, — написал он. — Судя по публичному аспекту дискуссии, дебаты о европейской безопасности не так далеко продвинулись относительно ситуации, сохраняющейся уже много лет, несмотря на нынешнюю кризисную атмосферу. Если все и дальше будет идти как сейчас, то есть весьма реальные риски эскалации, которые не отвечали бы интересам ни одной стороны, но имели бы собственную динамику".
"Стоит отметить, что, хотя Россия и США совсем по-разному смотрят на причины нынешнего кризиса, обе стороны выражают поддержку принципам неделимости безопасности в Европе, закрепленным в Хельсинкском заключительном акте 1975 года и Парижской хартии 1990 года, — добавил руководитель Кеннановского центра. — Новое подтверждение этих принципов и их подкрепление конкретными делами установило бы должные рамки для любого будущего диалога по европейской безопасности".
Чего ждать?
Какого дальнейшего развития событий следует ожидать в нынешней ситуации, толком пока никто не знает. Грэм просто предложил подождать до "американо-российских переговоров во второй половине января" и предупредил, что вопрос о том, "какого прогресса удастся достичь и как быстро", остается "открытым".
Пайфер откровенно боится, что Москва ищет casus belli. "Некоторые элементы в проектах соглашений могли бы послужить основой для переговоров — если только российская сторона готова считаться с тем, что другие тревожатся за свою безопасность из-за России и ее действий, — написал он. — Однако манера презентации этих проектов, безапелляционный тон российских официальных лиц при выдвижении требований и перегрев в риторике Москвы (наемники из США планируют атаку с применением химоружия — вы это серьезно?) не говорят о стремлении Кремля к серьезным переговорам. Скорее кажется, что Кремль хочет отклонения Западом этих соглашений, чтобы получить еще один предлог для боевых действий. Я все более опасаюсь, что Москва закладывает основу для войны против Украины, которая станет трагедией для обеих стран".
Остальные, однако, настроены не столь алармистски. "Я ожидаю, что американский подход к переговорам будет добросовестным, но ограниченно гибким, — написал Бреммер. — Ключевое значение будет иметь первый раунд. Если получится укрепить доверие — и в дипломатии, и в сфере безопасности, — то напряженность можно быстро ослабить. Если нет, велика вероятность, что россияне пойдут на эскалацию, хотя, думаю, все же не вплоть до вторжения на Украину, поскольку это явно не отвечает ничьим интересам".
Оликер со своей стороны надеется: "...мы реально увидим переговоры и, возможно, серию соглашений и разного рода договоренностей как их результат". Отправной точкой, на ее взгляд, должны послужить не только российские проекты, но и "другие вопросы, которые положат на стол страны — члены НАТО". "Крупные всеохватные договоры в ближайшей перспективе нереальны по юридическим, политическим и практическим соображениям, — предупредила эксперт. — [Но] если переговоров не будет, то так или иначе будет нарастать эскалация, а это может очень и очень плохо кончиться… При всем том если произойдет крупномасштабный конфликт в Украине, то последующие переговоры вряд ли принесут России больше желаемого; скорее наоборот".
"Меня ободряет приверженность всех стран диалогу, хотя к возможности эскалации и следует относиться очень серьезно, — констатировал Рожанский. — Российские предложения не воспринимаются и, по-видимому, не будут восприниматься благожелательно в западных публичных дебатах, но они, судя по всему, точно отражают настрой российского руководства, и западным визави важно это понимать. США и их европейские союзники также привержены дипломатии наряду со сдерживанием, а президент Украины ясно высказывается за прямой диалог с Москвой".
"Конечно, дипломатия — не волшебство, — продолжил директор Кеннановского института. — Никакая из этих инициатив разом не преобразит ситуацию, но они куда предпочтительнее военного конфликта. Они также могут прояснить позиции и пункты разногласий, создать каналы коммуникации во избежание просчетов, помочь установить или восстановить на рабочем уровне хоть какое-то доверие. Но любой прогресс будет зависеть от многих факторов, включая внутреннюю политику и внезапные неожиданные события. Как и многие по всему миру, я молюсь за то, чтобы нынешний праздничный сезон нес дух мира, а не войны".
Что ж, к такой молитве нельзя не присоединиться. У христиан Рождество Спасителя принято славить словами "на земли мир, в человецех благоволение". Вот и пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков в преддверии переговоров по российским инициативам советует сохранять надежду и "сдержанный оптимизм".
Надеюсь, благие пожелания будут восприняты всюду — от Москвы и Вашингтона до Брюсселя и Киева. И сам со своей стороны желаю всем мирного, счастливого и свободного от хворей и напастей Нового года!