11 января были опубликованы результаты очередного, 11-го мониторинга качества приема на бюджетные и платные места в российских вузах, проводимого НИУ ВШЭ. В них уточнялось, что впервые с начала проведения мониторинга остановился рост среднего балла ЕГЭ, необходимого для поступления (правда, такая "техническая остановка" вызвана тем, что государство впервые пошло на существенное увеличение бюджетных мест, в первую очередь в региональных вузах). Тем не менее отмечается, что вступительный балл в ведущих высших учебных заведениях продолжает расти, подтверждая востребованность качественного образования среди россиян.
Вместе с тем объем мирового рынка образовательных услуг с 2000 по 2020 год вырос с $2,8 трлн до $5,4 трлн и составил значительную часть мирового ВВП, оцениваемого Всемирным банком в $85 трлн. Для сравнения: ВВП России за тот же период вырос с $200 млрд до примерно $1,5 трлн. Капитализация мирового рынка оценивается экспертами в $90–95 трлн, что в общем сопоставимо с объемом глобального ВВП. Если посмотреть на эти показатели в секторальном разрезе, можно увидеть, что там, где большое значение играют государственные или иные — не биржевые — организации и институты, общая капитализация предсказуемо меньше объемов соответствующих рынков. Например, для мирового рынка медицинских услуг общая капитализация на треть меньше объема рынка ($5 и $8 трлн соответственно).
Однако для рынка образовательных услуг этот разрыв составляет беспрецедентный показатель — в 20 раз ($0,3 и $5,4 трлн соответственно). Будет очень неправильным упрощением сказать, что рынок оценивает образовательные продукты в двухнедельную выручку. Но вместе с тем он уже заметно дискриминирует существующие образовательные подходы и решения в ожидании новых лидеров, которые в силу природы современной цифровой, децентрализованной экономики будут иметь все шансы стать новым Google или Facebook, только в области образования (причем с непредсказуемыми последствиями для того, что мы считаем нормальной жизнью).
Новая реальность рынка труда
Сегодня основным драйвером перемен в требованиях к образованности специалистов, глубине и направленности их подготовки, приоритизации технических (hard) или гибких (soft) навыков выступает бизнес. Тотальная цифровизация всех процессов, появление развитого искусственного интеллекта, активное внедрение биотехнологических решений за пределами традиционных "биологических" отраслей вроде сельского хозяйства порождают быстрорастущий спрос на новые, зачастую не существующие на данный момент профессии: инженер-биомедик, нейроинформатик, технолог вторичных материалов, повар — оператор машин и т.п.
Согласно исследованию, проведенному экспертами Всемирного экономического форума в 2020 году, на момент выхода на рынок труда больше половины учащихся средних школ они будут выполнять работы, которые еще не существуют. К 2025 году технологии уничтожат 85 млн рабочих мест и создадут взамен 97 млн новых, затронув таким образом около 200 млн человек только в ближайшие три-пять лет. В таких условиях ключевыми становятся навыки функциональной грамотности, критического мышления, умение управлять своим временем и получать новые знания.
Развитые экономики уже сегодня сталкиваются с возрастающим дефицитом профессионалов, работающих в STEM (наука, технологии, инженерия, математика) отраслях. Так, по оценкам экспертов, на горизонте до 2030 года в экономике США количество рабочих мест, требующих так называемого STEM-образования, вырастет на 25%, а число вакансий, связанных с медицинскими технологиями, — на 30–35%.
При этом наиболее дефицитными оказываются специалисты, получившее среднеспециальное, двухлетнее образование, но готовые регулярно осваивать новые навыки в ответ на появление новых технологий.
Так, если в ИТ уже давно стало нормой ориентироваться не на формальную "корочку" вуза, а на практические навыки и портфолио кандидата, то в настоящее время мы видим, что такая же трансформация происходит, например, в уже упомянутом секторе биотехнологий.
Согласно опросу, проведенному в 2020 году среди более 700 руководителей HR-департаментов, работающих в медико-биологической отрасли США, для 59% из них главным критерием при приеме на работу является способность соискателя продемонстрировать необходимые навыки и умения. При этом они отмечают, что для приобретения знаний для более чем трети сотрудников необходимая дополнительная подготовка превышает объем школьной программы.
Согласно данным Бюро статистики труда США, в ближайшие годы спрос на биотехнологических и клинических специалистов среднего звена будет расти на 10–12% в год, в два раза опережая средний темп роста рынка труда (5–7%). При этом фактический спрос на таких специалистов уже вырос на 17% с 2017 года. Тут надо отметить, что сложившийся дефицит специалистов и отставание существующей системы образования от продолжающейся технологической трансформации — это не просто цифры в статистике, но и, например, невозможность для глобальных фармацевтических компаний обеспечить человечество необходимыми объемами вакцины против COVID-19 и многие другие вызовы, напрямую влияющие на жизнь, здоровье, благополучие людей.
Проблема дефицита кадров: причины и пути решения
Вместе с тем, несмотря на то что специалисты средней квалификации представляют самую востребованную и растущую категорию работников в развитых экономиках, сегодня продолжают существовать универсальные для всех стран барьеры, которые препятствуют переходу к массовой подготовке разнообразных дефицитных специалистов.
- Географическая удаленность от центров обучения или технологических работодателей
В условиях задач, которые требуют низкой квалификации, у сотрудника обычно нет возможности произвольно выстраивать свой график в течение дня, совмещать работу и учебу. Тем более при условии значительной удаленности мест друг от друга. Задачей образовательной системы в таких условиях становится "дотянуться" до каждого на подходящей территории и в доступное время.
- Дефицит адекватных систем оценки соискателей
Специалисты по рекрутингу вынуждены ориентироваться на формальные требования к вакансиям, которых вчера еще не существовало. По аналогии со сферой ИТ необходимо разработать квалификационные тесты, которые позволяли бы оценивать практические компетенции соискателей порой без привязки, например, к их диплому. Это должно быть встречное движение, когда система образования знает, какие специалисты будут нужны бизнесу завтра, и начинает их готовить сегодня. А бизнес, независимо оценивая качество подготовки выпускников, предоставляет обратную связь системе образования.
- Высокий барьер входа
Ребенок чаще задумывается о карьере в определенной области, если в его окружении кто-то уже в ней работает, — с детства существует возможность слушать разговоры о специфике труда, узнавать подробности. С новыми профессиями такой подход не подойдет.
Стратегия преодоления дефицита среднеспециальных кадров
Отмечу, что в России ведущие вузы уже делают шаги для устранения этого барьера: создаются федеральные проекты, направленные на повышение уровня преподавания STEM-дисциплин и формирование предсказуемого вектора профориентации школьников (через взаимодействие школ с вузами и предприятиями). Например, еще в 2017 году стартовал всероссийский образовательный проект "Наука в регионы" по инициативе Фонда развития Физтех-школ, Физтех-Союза, МФТИ и Физтех-лицея. В 2020 году был запущен проект "Менделеевские классы", разработанный Российским химико-технологическим университетом им. Д.И. Менделеева и реализуемый на базе общеобразовательных организаций при поддержке индустриальных партнеров химической отрасли.
Такие проекты не просто решают проблему ранней профориентации и обучения востребованным дисциплинам, но и создают условия для удаленного получения образования, доступного каждому желающему.
Следующим шагом должно стать создание краткосрочных модульных курсов, конечно, с использованием цифровых и дистанционных подходов — это позволит большему числу студентов получить актуальное образование. "Учеба в вузе в другом регионе теперь не обязательно должна означать отрыв от семьи, отъезд из родного города. Сами региональные вузы получают возможность привлекать в удаленном режиме лучших профессоров из столичных институтов, включать в свои образовательные программы целые модули, обеспеченные другими вузами, организовывать зеркальные лаборатории, формировать научные коллективы из ученых, проживающих в разных городах и разных странах", — считает научный руководитель НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов.
В перспективе все это повысит конкурентоспособность регионального образования и позволит промышленным предприятиям восполнить дефицит перспективных специалистов, в которых больше всего заинтересован тот или иной регион.
Идеальной площадкой для создания и апробации таких модульных курсов могут стать инновационные научно-технологические центры (ИНТЦ), которые уже создаются в Москве, Сочи, на Дальнем Востоке, в Великом и Нижнем Новгороде, Туле и Обнинске. Главное преимущество ИНТЦ по сравнению с другими преференциальными зонами — наличие профильного вуза-лидера, что позволяет не только планировать опережающую подготовку кадров, необходимых для реализации национальных технологических задач, но и создавать для выпускников предсказуемые и привлекательные траектории личностного развития. Более того, в соответствии с Федеральным законом от 29.07.2017 г. №216-ФЗ "Об инновационных научно-технологических центрах" образовательная деятельность в них ведется в соответствии с правилами, определяемыми инициатором проекта, и под надзором управляющей компании центра. Таким образом, модель ИНТЦ является уже сформированным и описанным в законодательстве инструментом создания "технологических и образовательных песочниц", столь необходимых в условиях ужесточающейся глобальной конкуренции за специалистов завтрашнего дня.
Подводя итоги, можно заключить, что у российского образования есть понятный запрос от бизнеса и общества, совпадающий в общем-то с общемировым. Существуют и продолжают создаваться различные инструменты для того, чтобы отвечать на эти запросы. Есть некоторая стимулирующая конкуренция внутри системы. И, думаю, уже в ближайшие годы мы увидим, кто воспользуется сложившейся ситуацией эффективнее других.