Послание президента Федеральному собранию оказалось насыщено вопросами, связанными с развитием уголовной юстиции. Специалисты продолжают их обсуждать, тем более что реализовывать соответствующие положения придется уже в наступающем году. К тому же перевод характерного для президентских посланий политического языка на язык юридический непрост. Чрезмерная торопливость здесь не менее опасна откровенного невыполнения. Обращу внимание на три содержащихся в послании момента, которые в уголовно-правовом смысле представляются наиболее важными и сложными.
Инициативы Верховного суда
Во-первых, речь идет о летней инициативе Верховного суда (декриминализация ряда статей УК), вызвавшей неоднозначную реакцию специалистов.
С одной стороны, обеспокоенность судов возрастающей на них нагрузкой понятна. С другой стороны, ведомственная заинтересованность в оптимизации нагрузки вряд ли может быть основным критерием реформирования уголовной юстиции. Поэтому многие критически восприняли идею массового перевода преступлений небольшой и средней тяжести в разряд административных правонарушений.
Когда мы ошибались в оценке общественной опасности этих деяний: вчера или сегодня?
Вчера мы наказывали людей за определенные деяния серьезными санкциями вплоть до лишения свободы на изрядный для рядового человека срок, а сегодня будем их за те же деяния штрафовать в административном порядке. Когда мы ошибались в оценке общественной опасности этих деяний: вчера или сегодня?
Кроме того, в категорию административных правонарушений попали некоторые дела частного обвинения, возбуждаемые только по жалобам потерпевших и рассматриваемые судом в частно-исковом порядке без прокурора (потерпевший против обвиняемого). КоАП такого рода процедур не знает. Не ограничим ли мы тем самым права потерпевшего?
Наконец, наибольшую критику вызвала идея Верховного суда предусмотреть возможность назначения ряда уголовных наказаний (исправительные и обязательные работы, штраф и др.) без уголовного процесса и тех гарантий, которые он предоставляет. Якобы речь теперь будет идти не только о наказаниях, но и о мерах уголовно-правового характера. В последнем случае не требуется ни расследования, ни судебного разбирательства: дознаватель и следователь просто передают дело в суд, который "освобождает от уголовной ответственности", назначая исправительные или обязательные работы и т. п. Не слишком ли мы недооцениваем наказания, не связанные с лишением свободы, предусматривая столь упрощенный режим их применения?
Президент инициативу Верховного суда поддержал, но с принципиальными оговорками. Прежде всего, он уточнил, что ни о каком полном и окончательном переводе соответствующих деяний в разряд административных правонарушений речь идти не может: при повторном совершении их надо квалифицировать как преступления. На юридическом языке это означает появление в соответствующих случаях института административной преюдиции, не более того. Деяние остается в УК (иначе как привлекать к уголовной ответственности при повторном совершении?), но с оговоркой о возможности уголовной ответственности только после своего рода "рецидива", когда лицо за это деяние первоначально привлечено к административной ответственности, но совершило его вновь.
Кроме того, президент вовсе не упомянул наиболее спорные положения законопроекта: так называемые "меры уголовно-правового характера" и перевод в число административных правонарушений некоторых преступлений, преследуемых исключительно в частном порядке. Думается, что это неслучайно: речь идет о правах личности, намечаемое ограничение которых спорно и требует взвешенного анализа.
Суд присяжных
Во-вторых, президент постарался найти в своем послании компромиссное решение проблемы суда присяжных. Известно, что правозащитное сообщество выступает за расширение его компетенции, причем в хрестоматийном составе (профессионал и 12 присяжных). Оппоненты резонно замечают, что это нереально.
Мы живем в динамичном обществе, где мало кто готов полностью отрешиться от своих дел на несколько месяцев, а то и год, чтобы исполнить долг присяжного
Мне довелось присутствовать на одном из совещаний, где авторитетный представитель судейского сообщества поделился расчетами: если исходить из изначальных предложений Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека, то в одной только Москве через кандидатов в присяжные надо будет "прогонять" до полутора миллионов человек. Коллегию присяжных сформировать сегодня действительно крайне тяжело. Мы живем в динамичном обществе, где мало кто готов полностью отрешиться от своих дел на несколько месяцев, а то и год, чтобы исполнить долг присяжного. Нельзя одновременно требовать, чтобы в одном случае люди рассчитывали только на себя в условиях рыночной экономики, а в другом – превращались в альтруистов, готовых пожертвовать своими интересами ради "оптимизации институтов". Поэтому в противовес предложению Совета по правам человека звучала и другая идея: сохранить суд присяжных в его нынешнем виде, но параллельно восстановить иную форму народного представительства за счет так называемого "суда шеффенов" (единой коллегии из судьи и нескольких заседателей). У нас такой институт существовал до 2002 г. в виде "народных заседателей".
Президент предложил компромиссный вариант: резко сократить число присяжных, но увеличить количество дел, им подсудных. При реализации данной инициативы предстоит ответить на многие вопросы, которые пока остаются открытыми. Коснется ли сокращение коллегии также тех дел, которые сегодня рассматриваются 12 присяжными, или сокращенная коллегия будет введена только по "новым" делам, которые сейчас рассматриваются судьей единолично? Нет ли риска, что сокращенная коллегия, состоящая всего из нескольких непрофессионалов, окажется недостаточно репрезентативна, а иногда и откровенно тенденциозна, чтобы действовать без помощи профессионального судьи? На каком уровне должен действовать новый суд присяжных: районном или субъекта федерации? Понадобилось 20 лет на то, чтобы подготовить компетентный судейский корпус для рассмотрения дел с участием присяжных именно в областных (краевых) центрах. В район эти судьи вряд ли поедут, а новых надо готовить с нуля. Помимо того, районные суды нередко состоят из минимального числа судей (2–3 человека) и находятся в малонаселенных районах, где сложно сформировать даже сокращенную коллегию.
В общем, вопросов с судом присяжных много. Их предстоит тщательно и компетентно обсудить. Послание президента дает все возможности для выбора наиболее взвешенного варианта.
Объективность вместо обвинительного уклона
Наконец, в-третьих. Все обратили внимание на фрагмент послания, где идет речь о том, что обвинительным приговором завершается только 15 % возбужденных уголовных дел по экономическим преступлениям: 3/4 дел прекращается в ходе расследования, а из поступивших в суд дел примерно по 1/3 обвиняемые либо освобождаются от ответственности, либо оправдываются. Эти данные оставляют двоякое впечатление.
Мы потратили несколько лет, требуя институциональных фильтров, независимого суда, правовых гарантий и т. п. Оказывается, все это у нас есть: фильтры работают, так как в 85 % случаев обвиняемые, по крайней мере по экономическим преступлениям, успешно противостоят обвинению. Суд также отнюдь не "штампует" обвинительные приговоры. Иначе говоря, все эти стандартные тезисы об отсутствии независимого суда - от лукавого.
Должно действовать возмещение государством вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием
С другой стороны, на протяжении последних десятилетий отовсюду слышатся призывы к настоящему "состязательному" процессу в американском духе: дескать, обвинитель выдвинул обвинение, а справедливый и независимый суд разберется. Ради этого следователь и прокурор официально объявлены стороной обвинения, в новом УПК отвергнут принцип всестороннего, полного, объективного расследования обстоятельств уголовного дела. Теперь мы получили "состязательный" результат, который нас также не слишком удовлетворяет. Может быть, настала пора вернуть утраченное?
Данный фрагмент послания представляется системообразующим: от него и надо отталкиваться, выстраивая сбалансированную систему и требуя от органов уголовной юстиции не "состязательности" любой ценой, а всестороннего, полного, объективного расследования и рассмотрения уголовных дел. Если же они с этим не справляются, то тогда должно действовать возмещение государством вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием. Все правовые основания для этого есть. Осталось научиться пользоваться данным инструментом, в том числе бизнесу, который пока еще предпочитает лоббировать разного рода законодательные реформы, а не обращаться в суд в порядке ст. 1070 ГК и ст. 133 УПК.