Пандемия COVID-19, хоть и внесла коррективы в работу государства и бизнеса, не помешала Росимуществу исполнить план приватизации с превышением показателей. О том, какие крупные приватизационные сделки на повестке у агентства сейчас, как идет работа по повышению эффективности компаний с госучастием, о дивидендной политике и опасных активах рассказал в интервью ТАСС руководитель Федерального агентства по управлению государственным имуществом Вадим Яковенко.
— Вадим Владимирович, сегодня правительство уделяет особое внимание исполнению плана приватизации. Как идет работа?
— На сегодняшний день все стабильно. Вы знаете, мы часто были объектом критики и Счетной палаты, и правительства за невыполнение прогнозного плана приватизации на 2017–2019 годы. Но в 2020 году ситуацию удалось исправить. Впервые за несколько последних лет, несмотря на пандемию, план приватизации был исполнен с превышением показателей. Так, например, поступления в федеральный бюджет от продажи акций госпредприятий при плановом задании в 3,6 млрд рублей составили более 4 млрд. Это только средства от продажи акций. Но мы еще администрируем и ряд доходов федерального бюджета, которые поступают напрямую в казну Российской Федерации.
— О каких, например, доходах идет речь?
— Аренда земельных участков, аренда объектов недвижимости, продажа земель, недвижимости. Их достаточно много. Плюс в рамках судебного арбитражного судопроизводства мы также возвращаем деньги в бюджет.
— Вы работаете по новому прогнозному плану приватизации на 2020–2022 годы. Какие планы на текущий год?
— На этот год планка установлена федеральным законом о бюджете также в 3,6 млрд рублей от приватизации. Но за пять месяцев мы уже выполнили свыше 50% плана. Более 2 млрд рублей уже принесли в копилку государства.
— А крупные сделки, масштабные какие-то есть?
— В этом году мы прорабатываем сделку по приватизации АО "Махачкалинский морской торговый порт".
В данном случае исходим из необходимости привлечения профильного стратегического инвестора.
Если такое решение правительством будет принято, то при приватизации будут заложены особые условия по сохранению профиля предприятия.
У нас в практике есть подобные примеры. Скажем, в 2020 году мы успешно реализовали акции Племенного форелеводческого завода "Адлер" в Сочи — с обязательным условием для вновь пришедшего собственника по сохранению профиля предприятия на десять лет. При этом сумма сделки составила 539 млн рублей.
— У вас уже наметились партнеры по Махачкалинскому порту?
— Пока нет. Сейчас мы находимся на стадии проработки возможных подходов к реализации данной сделки.
— Но вы видите в качестве партнера только российскую компанию или иностранцев тоже не исключаете?
— Я думаю, с учетом того, что объект стратегический, этот вопрос будет более детально обсуждаться в правительстве.
— Несмотря на то что в стране есть некий курс на приватизацию, в собственности государства все равно должен быть сохранен ряд компаний. Какую работу проводит Росимущество, чтобы эти компании работали эффективно?
— Во-первых, если говорить о компаниях с государственным участием, то в текущем году, в рамках поручения вице-премьера Дмитрия Юрьевича Григоренко, Росимущество проводит активную работу по оптимизации их численности и структуры.
Сегодня в стране существует свыше полутора тысяч федеральных государственных унитарных предприятий и акционерных обществ, где присутствует государство в том или ином объеме.
Практика и анализ показывают, что, конечно, их количество избыточно. Очень многие компании, унитарные предприятия, не занимаются своей профильной деятельностью. Зачастую это просто сдача зданий и помещений в аренду, такой арендный бизнес для руководителей. Конечно, нас эти подходы не устраивают.
Росимуществом была проведена большая работа по определению целевой функции состава корпоративных активов, находящихся в собственности Российской Федерации. Соответствующий доклад был направлен в правительство Российской Федерации.
Решением Правительственной комиссии по проведению административной реформы определен пул компаний, которые подлежат сохранению в государственной собственности для выполнения стратегических задач. Остальные должны быть преобразованы в акционерные общества, приватизированы, ликвидированы либо переданы в вертикально интегрированные структуры, госкорпорации.
Также мы планируем выйти из акционерных обществ, где государство представлено минимально, например, одной акцией или небольшим миноритарным пакетом. Никаких решений мы там не проводим, непосредственного участия в управлении не принимаем. Никакого смысла сохранения доли государства в таких компаниях нет.
Таким образом, в ближайшей перспективе количество компаний с государственным участием значительно сократится: вместо полутора тысяч останется порядка трехсот.
Что касается крупных госкомпаний, то государство, как собственник, заинтересовано и в финансово-экономических результатах, и в достижении национальных целей развития.
Именно исходя из этого на уровне аппарата правительства были выработаны ключевые показатели эффективности данных предприятий. Мониторинг достижения госкомпаниями заданных показателей находится на постоянном контроле.
— Вы довольны тем, как и сколько сейчас госкомпании платят дивиденды?
— По поводу дивидендной политики у нас единая позиция с Министерством финансов: на сегодняшний день не менее 50% чистой прибыли подлежит выплатам. Теперь данный подход и нормативно закреплен распоряжением правительства от 11 июня. Но бывают и исключения.
По решению правительства выплаты могут быть менее 50% с учетом долгосрочных программ развития госкомпаний. Или — с учетом особых обстоятельств, скажем, ситуации, которая складывалась ввиду пандемии: некоторые отрасли существенно пострадали. Например, авиационные перевозки, "Аэрофлот". О каких дивидендах можно говорить, когда воздушные суда стояли на приколе долгое время? Поэтому выплата дивидендов — это такой очень точечный подход.
Шереметьево также было освобождено от выплаты дивидендов. Сейчас идет реконструкция взлетно-посадочной полосы. Такие примеры существуют. Это нормально. Мы понимаем, что не все измеряется деньгами. Если компания вкладывает в свое долгосрочное развитие, в выгодные инвестиционные проекты, это потом вернется сторицей.
— А если, например, компания в таких ситуациях форс-мажора, как пандемия, наоборот, показывает сверхприбыли? Ведь есть сектора, которые очень хорошо заработали.
— Они делятся этой прибылью с государством. То есть здесь проблем непонимания не существует. Любой вопрос может стать дискуссионным, но в конечном итоге нам всегда удается приходить к общему решению, к общему знаменателю.
— Хотелось бы услышать цифру на текущий год. Какой у вас прогноз по уплате дивидендов в бюджет?
— По уплате дивидендов порядка 290 млрд рублей. А в целом, с учетом иных поступлений, мы должны в итоге выйти где-то на 313 млрд рублей.
— Какие еще проблемы и вызовы стоят перед Росимуществом, помимо совершенствования корпоративного управления?
— Проблемы у нас, как правило, с теми активами, которые попадают в казну. Зачастую это происходит в рамках акционирования или банкротства предприятий. В нашей практике неоднократно возникали ситуации, когда в ходе банкротства предприятий, подведомственных тому или иному министерству, судебное решение обязывает принять непрофильные, а зачастую и опасные активы в казну Российской Федерации.
— Что за опасные активы?
— Вот самый свежий пример. На территории Ленинградской области, во Всеволожском районе, находятся объекты радиохимического комплекса, входившие в состав предприятия "Прикладная химия". Это бывший ФГУП Минобрнауки. Предприятие реорганизовано в акционерное общество, вошло в состав ГК "Ростех", а радиоактивные отходы планируют передать в казну, на баланс государства. Что с ними потом делать? Утилизировать. Цена вопроса — миллиарды рублей!
Второй пример в той же Ленинградской области — отработанные шахты ОАО "Ленинградсланец". Предприятие было в частных руках в свое время, затем обанкротилось и по решению суда передано в казну Российской Федерации. Шахта "Ленинградская" осталась незаконсервированной. Из-за аварийного состояния существует риск возникновения чрезвычайной ситуации.
— И это дополнительная статья расходов…
— Конечно. Колоссальных расходов. И таких примеров, к сожалению, много. Есть предприятие "Енисей" в Красноярске, на территории которого находятся опасные объекты, которые требуют постоянного мониторинга. Это ФГУП Минпромторга, которое обанкротилось. Сейчас на Росимущество и на Минпромторг судебным решением возложено обязательство по обеспечению охраны и утилизации этих объектов. А по подсчетам, только на содержание и охрану нужны внушительные суммы, не говоря уже про утилизацию.
— Как бы вы решали эту проблему?
— Я так полагаю, что на сегодняшний день иного пути нет, как обращаться за дополнительным финансированием. Либо закрепить эти особо опасные объекты за предприятиями, подведомственными тем министерствам, из чьего ведения они выпадали в свое время. Здесь должна быть совокупная ответственность — и наша, и коллег, поскольку у каждого предприятия есть свое отраслевое министерство.
Да, мы, как представители государства, участвуем в управлении. Мы видим, например, падение показателей финансовой хозяйственной деятельности, мы на это реагируем. Но, как правило, весь менеджмент хоть и по согласованию с нами, но назначается профильным министерством. Поэтому здесь нужна более тесная, более конструктивная работа с нашими коллегами. Все-таки требуется их внимание к тем предприятиям, которые уходят в стадию банкротства. Я бы так выразился.
— По вашей оценке, сколько ежегодно теряет бюджет от таких вот "активов"?
— На сегодняшний день более 10 млрд рублей — это то, что требуется на ликвидацию последствий и содержание особо опасных объектов, перешедших в казну. Существенная сумма.
— Вы рассказали о том, как государство шло навстречу госкомпаниям в период пандемии. Как вы поддерживали малый и средний бизнес?
— Арендаторам федерального имущества (в соответствии с распоряжением правительства) были предоставлены отсрочки или полное освобождение от уплаты арендной платы. Агентством было заключено более 3000 дополнительных соглашений к договорам аренды имущества казны, включая земельные участки. Льготы предоставлены на сумму свыше 715 млн рублей.
Работа эта велась в условиях пандемии, что очень усложнило установление коммуникаций с арендаторами.
Никто не знал, насколько эта ситуация затянется, как повлияет на бизнес, на весь наш дальнейший уклад. Многие люди просто ушли со связи фактически, перестали брать трубки телефонов, не отвечали на сообщения. Приходилось их в ручном режиме разыскивать. Я хотел бы отметить, что нам сильно помогли региональные власти. Мы обращались к главам субъектов, к председателям правительства регионов. Транслировали свои сообщения через местные средства массовой информации, через интернет-издания.
В итоге многие арендаторы благодаря этим льготам сохранили бизнес. Или… сократили свои потери во время кризиса.
У нас, кстати, здание ГУМа (Главный универсальный магазин) — это собственность Российской Федерации. Мы предоставили арендатору, ПАО "Торговый дом ГУМ", возможность льготы, и они воспользовались отсрочкой арендных платежей.
— Для вас это дополнительная нагрузка, конечно.
— Да, у нас свои планы, задачи. Нам их никто не отменял. Но мы понимаем: чтобы арендатор своевременно и полно платил, он все-таки должен зарабатывать. Это бизнес. Здесь нужно учитывать интересы всех сторон.