Елена Веснина: если бы Олимпиаду не перенесли из-за пандемии, моего возвращения бы не было

Российские теннисисты на Олимпийских играх в Токио завоевали три награды и впервые с 2008 года выиграли медальный зачет. Серебряный призер Игр-2020 в миксте и олимпийская чемпионка 2016 года в паре Елена Веснина в беседе с ТАСС рассказала о своем сложном возвращении в спорт, олимпийских эмоциях и самой дружной теннисной команде в истории.

— Шамиль Тарпищев рассказывал, что вас пришлось буквально уговаривать возобновить спортивную карьеру. Так не хотели возвращаться?

— После рождения ребенка действительно не хотела возвращаться в большой спорт, думала полностью посвятить себя мужу и ребенку. Мне было настолько хорошо и комфортно в этой ипостаси, а спорт я для себя уже оставила в прошлом. Быстро перестроилась, чувствовала, что хочу раскрывать свой потенциал именно здесь, в семье. Пандемия как раз началась.

Но я всегда была на связи с Шамилем Анвяровичем. В первый раз он позвонил, поздравил с рождением ребенка и спросил, не собираюсь ли я возвращаться. Сразу ответила: "Нет-нет, точно не собираюсь" (смеется). Он позвонил снова, сказал, что Олимпиаду перенесли на год и что, может быть, мне все-таки стоит подумать про возобновление карьеры. В тот момент и родители, и муж даже слово мне боялись сказать про возвращение. А вот тренер сборной Евгения Александровна Манюкова периодически звонила, позвала на сбор с нашей молодой юниорской командой.

  — И вы поехали?

— Да, полетели на сбор вместе с ребенком, мужем и бабушкой. Дочке было где-то полтора года, и, честно говоря, я тогда впервые вышла на корт после ее рождения. У меня сразу же заболели и спина, и нога, и я снова сказала: "Нет, даже не думаю про возвращение. Не хочу". Евгения Александровна тогда посоветовала походить в тренажерный зал, раз уж я все равно прилетела. Ладно, думаю, в зал похожу, приведу мышцы в тонус.

Большая заслуга Евгении Александровны в том, что она нашла правильные слова. Я начала тренироваться, набрала форму, а она подталкивала, мотивировала, но ни в коем случае не давила. Она, кстати, изначально тренер Кати Макаровой. Помню, как я упрашивала Катю вернуться, когда она закончила: "Катя, пожалуйста, давай вернемся, мы же с тобой всех обыгрываем". Но она уже все решила.

Я понимала, что после рождения ребенка будет сложно вернуться, так и получилось. Мне очень помогали родители, муж и Андрей Чесноков. Но если бы не перенесли Олимпиаду, то никакого возвращения бы не было. Я и вернулась только из-за Олимпийских игр. Конечно, турниры "Большого шлема" тоже очень важны, но основным мотивационным моментом стала Олимпиада.

— В Instagram есть видео, где ваша дочка держит медаль из Токио и удивляется, какая она тяжелая. Для вас лично какая медаль тяжелее — из Японии или из Бразилии?

— Знаете, они обе настолько выстраданные, тяжелые. Мы шесть лет играли в паре с Катей, прошли через серьезные победы, болезненные поражения. Да, наша пара могла распасться перед Олимпийскими играми, ведь у Кати была серьезная травма. Я уже пробовала играть с другими напарницами, но так сложилось, что мы все-таки вместе пришли к этому золоту. Мы так дополняли друг друга, такое было взаимопонимание. И к той олимпийской медали шли как зашоренные лошадки, будто ничего другого и не существует, ничего вокруг не видя.

Но сейчас, в Токио, тоже было сложно. Я после рождения ребенка, не молодею, участвую в трех разрядах. Нет гимна, нет флага, невероятные климатические условия, да и до последнего было непонятно — едем мы или нет.

— Боялись, что все-таки отменят Игры?

— Мы играли на Уимблдоне, и некоторые теннисисты говорили, что с Олимпиадой до сих пор ничего непонятно, могут и отменить. Я отмахивалась, что за две недели точно ничего не отменят. Но вот случилась же пандемия, и ты понимаешь, что уже ничего невозможного нет. Было такое небольшое чувство страха и волнения. И мысли — ну неужели все это зря, вот сейчас получится, что я зря вернулась.

— Все говорят про успешный сбор на Сахалине, он правда так помог команде?

— Да, для нас Олимпиада началась уже там. Собралась команда, доктора, тренеры, массажисты, сразу ощутился этот настрой. Сбор выдернул всех из привычных коробочек, это было очень правильное решение федерации. Для теннисистов быть на таких сборах довольно непривычно, ведь у каждого своя команда, свои наработки. Но что мне очень понравилось — никто не звездил, все были в одной лодке и понимали, зачем там находятся. И этот сбор всех нас очень сблизил.

Мне есть с чем сравнить, это моя четвертая Олимпиада, и сейчас собралась одна из самых дружных команд. Ребята друг друга знают с детства, у них здоровая конкуренция, хорошее общение. Настю Павлюченкову я знаю очень давно, с Катей Александровой познакомились ближе именно на этих Играх, с Вероникой Кудерметовой стали ближе общаться, когда начали играть вместе пару. Они все молодые, горящие, мечтали о медали, горели этим желанием. Нет, не подумайте, что на прошлых Олимпиадах кто-то не хотел выигрывать, но там все-таки были ребята постарше, кто-то больше настраивался на личную карьеру, был в своих мыслях. А тут все стали одной командой, вместе ходили на завтраки-обеды-ужины, много времени проводили вместе.

Я шутила, что вот у нас в команде собралось четыре парня на любой вкус: молчаливый осетин Аслан Карацев, говорливый красавец-армянин Карен Хачанов, молодой, скромный и эмоциональный Андрей Рублев, и Даниил Медведев — высокий русский парень, который еще и красиво говорит. И все красавцы как на подбор. Много у нас было шуток и приколов на эту тему (смеется). Я старше всех, но разница в возрасте не ощущалась. Наши поколения отличаются, у них много юношеского максимализма. Но они все замечательные, и нам было очень комфортно в одной команде. 

— Журналисты жаловались, что очень много времени занимают все процедуры в аэропорту Токио, от выхода из самолета до выхода из здания проходят часы. Как у вас все прошло?

— От Южно-Сахалинска до дверей дома в Олимпийской деревне мы добирались где-то часов десять с половиной. Были настолько уставшие, что я уже не представляла, что еще нам надо сдать, пройти, скачать и установить на телефон, подписать, чтобы нас просто пропустили. Вышли из аэропорта в Токио с огромной кипой бумаг каждый, а я иду и думаю: "Боже, если я хоть одну бумажку сейчас потеряю, это же будет ужас". Выдохнули немного, когда уже получили свои аккредитации.

— Какая была атмосфера в деревне? Получилось пообщаться с другими спортсменами или только теннисной командой ходили? 

— А у меня же девчонки и мальчишки никого не знают, почти для всех них это первая Олимпиада. А у меня — там Бобровникова, там Сень, там Ефимова, и волейболисты, и Соня Великая, и я со всеми стою, разговариваю. Мои спрашивают: "Ты что, всех тут знаешь, что ли?" "Извините, — отвечаю, — четвертая Олимпиада, попрошу уважения!" (Смеется.)

Потом тоже начали знакомиться, когда все собирались на парад. К нам девчонки из гандбола подошли, сфотографировались — познакомились с ними, с волейболистками, с девчонками из фехтования. Все, кто стоял в этот момент в этой куче-мале, мы со всеми их немного перезнакомили. Спрашивала ребят, какие виды спорта они обычно смотрят на Олимпиадах, а они только за теннисом и следят. Это не совсем правильно, за всех наших всегда переживаем.

— Вы и за зимними Олимпиадами следите?

— Конечно. Всегда смотрю — и зимнюю, и летнюю Олимпиады. Фигурное катание очень люблю, у нас такие там девочки и мальчики. Испокон веков, мне кажется, фигурное катание у нас было на уровне. Кстати, американские журналисты просто обожают российских фигуристок — и Женю Медведеву, и Алину Загитову, Лиза Туктамышева для них просто какая-то зажигалочка. Они своих тоже любят, конечно, но говорят: "Как будто это ваш народный вид спорта. Выходит девочка на лед, и она там будто родилась".

— В Токио смотрели за какими-то соревнованиями?

— Вот у меня Вероника Кудерметова тоже за всеми следила и безумно хотела попасть на спортивную гимнастику. Говорила: "Давай узнаем? Может, нас пустят". Да, говорю, пустят, а вот на корт потом не выпустят. Так что смотрели вечерами дома, там был один экран на всех. Каждый вечер спускались вниз, у нас соседи были замечательные — Черногория, Молдавия, Узбекистан и Армения. Все следили за своими.  

Мы смотрели спортивную гимнастику — и мальчиков, и девочек. Это было сложно, я замирала. Когда в командных соревнованиях американка Джордан Чайлз ошиблась, упала, мы с Вероникой сразу, хором: "У нас золото!" Сложно было радоваться в этот момент, не могу я радоваться, когда для того, чтобы ты победил, нужно, чтобы кто-то упал. Я, наверное, уже рассуждаю как мама. Уж лучше волейбол, гандбол, теннис. Когда от судейских решений все зависит, я смотрю, и мне так тяжело эти виды спорта всегда даются. Когда ребята выступали, я боялась вздохнуть — сперло дыхание.

— От экрана не отворачивались?

— Иногда я глаза опускала, по-моему, когда Артур Далалоян выступал. Смотрела-смотрела, а в конце думаю: все, не могу. Не смотрю и спрашиваю: "Ну что там, нормально?" (Смеется.) И мне в ответ: "Хорошо приземлился". Мы же правил не знаем, те еще специалисты — не упал, уже успех.

Вообще, мне кажется, на этой Олимпиаде мы взяли медали, где никогда не брали или брали очень давно. Вопреки всему! Вопреки всему отобрались, вопреки всему поехали, вопреки всему не сняли нас с этим коронавирусом, со всеми этими санкциями. А еще и взяли медали, которых у нас никогда не было. Это наша черта характера — вопреки всему героически преодолеть и выйти из этого положения.

— К слову о преодолениях — как вам погода в летнем Токио?

— С первой тренировки поняла, что будет непросто. Сразу сказала тренеру сборной, что тут будут обмороки, судороги, много отказов. В такой ситуации надо сохранить себя, сохранить силы для самых важных финальных матчей. И это очень сложно сделать, потому что когда ты выходишь на корт, то выкладываешься по полной программе, делаешь максимум от тебя зависящее. Особенно когда то же самое делают твои соперники.

В Токио было 37 °C и влажность 80%. Есть такое правило — когда температура выше 32 °C и влажность не менее 65%, то теннисист имеет право после второго сета выйти на 15-минутный перерыв, принять душ. Это правило экстремальной жары, а у нас с первого дня соревнований эти показатели были превышены в разы. Когда я играла на Олимпиаде свой первый матч с Остапенко в одиночке, то после второго сета просто вышла постоять под кондиционер. Стою, дышу и думаю — боже, я туда обратно просто не пойду. Этот перерыв дал хоть какие-то силы, когда ты на корте — ничего уже не помогает.

В Рио тоже было жарко, но не так. В Токио ни одного облачка на небе, уже думаешь — ну хоть одно несчастное облако пусть уже прилетит ненадолго. Но нет — голубое небо, жара, и так все две недели.

— В таком сложном климате оставались силы для борьбы на корте?

— Я заметила, что молодые теннисисты и теннисистки поменяли свое отношение к Олимпийским играм. Посмотрите, какие были расстройства у молодых теннисистов, которым еще нет 25 лет. Для них это была трагедия, разочарование всех разочарований.

Сейчас отношение к Олимпийским играм поменялось в правильном ключе, все хотят играть за свою страну, выиграть эту медаль. Это уже цель, мечта детства. Победительница Roland Garros Ига Свёнтек рыдала на корте, мы обыграли их в миксте в четвертьфинале. Я не выдержала, подошла и сказала, что у нее будет эта медаль, просто не сейчас. Когда ты очень хочешь, видно, что тебя просто разрывает на части от этого желания, значит, будет медаль. Мне вообще очень нравится, как играет эта девочка, — стиль игры и поведение на корте, вне корта.

Олимпиада — ни на что не похожий турнир, теннисистам он особенно тяжело дается. Все живем вместе, все объекты на огромных расстояниях друг от друга, погода. Все это добавляет усталости. Это тяжело, но и атмосфера особенная, живешь в олимпийской деревне, как в пионерлагере. Когда мы прощались, я так и сказала ребятам: "Вы — мой пионерлагерь".

— Ждать вас в олимпийском пионерлагере в Париже?

— Вряд ли я буду на Олимпиаде в Париже, это невероятно сложный физически труд. Я сделала для своей страны все возможное, даже не знала, не думала, что могу такое совершить, что откуда-то возьму на это силы. Пока этот сезон я доигрываю, и там уже посмотрим, как у меня будет состояние внутреннее. Всегда должна быть мотивация.

Очень восхищаюсь такими теннисистами, как Новак Джокович, Роджер Федерер, Рафаэль Надаль. Находить такую мотивацию, как у них… Но они пишут историю, это уже не про титулы и не про контракты. То, что они находят силы вставать каждый день, идти на корт и впахивать больше, чем другие, — это заслуживает невероятного уважения. Я так не смогу.

— Вам не надоели вопросами: "А когда вы закончите карьеру?"

— Ой, на самом деле у меня такое и не спрашивали (смеется). Я ушла в декрет, и, наоборот, все начали спрашивать, когда я вернусь. А я отвечала: "Ну вон сколько хороших игроков, следите за ними, а я буду болеть и комментировать". Не ожидала того, что столько людей будут так счастливы из-за моего возвращения. До сих пор получаю по 200 сообщений в день: "Спасибо, что вы просто вернулись, вы для меня пример". Просто ты делаешь свое дело и порой не осознаешь, что за тобой следят так много людей, что ты можешь кого-то смотивировать.

У меня есть подруга — актриса Лиза Климова, мы общаемся с ней и ее мужем Димой Чеботаревым. И она мне написала однажды такие теплые слова: "Лена, я пришла с проб, не подошла, расстроилась. А потом смотрю на тебя, как ты не сдаешься, идешь дальше, и мне настолько лучше становится. Ты будто мой лучик света". У меня мурашки по телу побежали, чуть не расплакалась тогда. Это безумно приятно, получать такие сообщения.

— А к чему у вас лежит душа после завершения соревновательной карьеры?  

 — Одна из моих мечт — чтобы в моем родном городе Сочи открылась полноценная школа тенниса. Не так, как сейчас, — один корт в этом санатории, другой вот там, третий еще где-то, а чтобы была хорошая база подготовки. Вот я из Сочи, но мы были какие-то самородки — тренировались на каком-то интуитивном уровне, не было такой системы. Сейчас ты смотришь, как подготавливает спортсменов французская сборная, немцы, как тренируются американцы. У них, возможно, будет всплеск успехов, потому что они вкладываются в это.

В Сочи климатические условия гораздо лучше, чем в Москве. И хочется каким-то образом поспособствовать открытию такой школы. Чтобы там сборы проводили, сборная России приезжала, играли матчи Кубка Дэвиса и Кубка Федерации. Хочу работать в такой теннисной школе, помогать нашим начинающим теннисистам. Ребенком для меня было невероятным счастьем увидеть Евгения Кафельникова. Это такой мотивационный толчок для ребенка, когда он собственными глазам видит кумира, и еще, может, с ним поиграет на тренировке. Невероятная удача. Сочи — очень теннисный город, у нас много мастеров спорта. Хочется оставить свой след, чтобы появилась вот такая школа.

И как хобби — комментирование. Я не из тех спортсменов, кто закончил карьеру и ничего больше слышать про теннис не может. Я искренне этот вид спорта люблю, болею не только за наших, у меня любимчики и в мужском туре, и в женском. Там замечательные есть девчонки и мальчишки, за которыми приятно наблюдать. Мне, как профессионалу, приятно это видеть и хочется делиться этим с людьми.