"США ввели против России новый пакет санкций. Россия положила его в пакет с пакетами" — эту шутку приятель прислал мне прошлой ночью, как раз когда Джозеф Байден выступал у себя в Белом доме с речью об отношениях с нашей страной.
Я улыбнулся, но подумал, что американцы шуток не понимают. Серьезно. По-моему, во многом именно из-за этого нам никак не удается найти с ними общий язык.
"Эскалация ради деэскалации?"
Мне легко возразить: то, что происходит в последние годы в Америке с ее культом новой расовой и социальной политкорректности (woke culture), а заодно и "обнуления" всего и вся, включая собственное историческое прошлое (cancel culture), отчетливо напоминает подмостки гигантского театра абсурда. Со звездным составом исполнителей, включающим бывшего и действующего президентов страны.
Но я об этом и говорю: все участники этого грандиозного шоу, от звезд до массовки, исполняют свои роли с беззаветной серьезностью и самоотдачей. Нигде не видно даже намека на то, что люди на самом деле придуриваются. Наоборот, часто звучат напыщенные возгласы о том, что нация делает судьбоносный для себя и важный для всего мира выбор.
Наглядной иллюстрацией служит как раз речь Байдена. С одной стороны, он предельно серьезно, на грани патетики говорил об ответственности великих держав и их лидеров за судьбы мира, заверял в стремлении Вашингтона к "стабильным и предсказуемым" отношениям с Москвой, подчеркивал важность "искреннего и уважительного" диалога с президентом России Владимиром Путиным, которому предложил личную встречу.
С другой, сам же напоминал, что только что утвердил новый набор жестких антироссийских мер, включая высылку дипломатов, и грозил "пойти еще дальше". Ко всему прочему умудрился и исковеркать фамилию партнера, назвав его "Клутиным". Абсурдная оговорка зафиксирована в стенограмме.
В целом знакомый российский дипломат расценил речь как попытку "эскалации для деэскалации". На его взгляд, это выглядит просто смешно и нелепо.
Над кем (не) смеетесь?
Почему, однако, сами американцы этого не ощущают? Ведь если судить по кино и литературе, и с добрым, и с черным юмором у них все в порядке. Есть воистину великие имена: от Чарли Чаплина, едко высмеивавшего ту же патетику, до любимого мною со студенческих лет Джозефа Хеллера (российскому читателю известен в основном своими сатирическими антивоенными романами с элементами литературы абсурда "Уловка-22" и "Что-то случилось"), у которого, кстати, были российские корни. Жили и работали за океаном и чисто наши корифеи иронии и самоиронии — от Владимира Набокова до Иосифа Бродского и Сергея Довлатова.
Но может ли кто-то сейчас одернуть американцев: "Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!" — причем так, чтобы те призадумались? Ума не приложу. Сильно в этом сомневаюсь. Да они ведь, собственно, и не смеются — о том и речь.
Есть, конечно, профессиональные сатирики. Например, популярный комик и политический комментатор Билл Маэр недавно наделал шуму монологом о том, что "битву за ХХI век не выиграть, если твоя страна бестолкова, а американцы — бестолковый народ". Сравнение в невыгодном для США свете проводилось с Китаем.
Да и юмористическая программа Comedy Club, что видно даже по названию, перекочевала к нам из-за океана. Но это все же одна из ниш и моделей шоу-бизнеса. Там на самом деле, как я понимаю, больше все-таки не про совесть, правду и справедливость, а про деньги. Меня же в данном случае интересуют не технологии зарабатывания средств насущных, а реальное отношение людей к себе и своей жизни.
The Importance Of Being Earnest
По жизни американцы, какими я их знаю, старательно демонстрируют нерушимую уверенность в себе. А чиновники — так и вообще не допускают и тени сомнения в своей правоте, постоянно "надувают щеки".
Хорошее подтверждение тому привел на днях глава МИД РФ Сергей Лавров, пересказавший в телеинтервью давний разговор с одним из бывших вашингтонских коллег — Рексом Тиллерсоном. Тот ему однажды заявил, что вполне реальное вмешательство США в российские внутренние дела и даже только предполагаемое вмешательство в американскую политику со стороны России — полярно противоположные вещи, поскольку, дескать, одна страна несет в мир "авторитаризм", а другая — "демократию".
Как показалось министру, собеседник его говорил с искренним убеждением, без всякой иронии. Позже Лавров назвал линию США в отношении России "тупиковой; может быть, даже тупой".
У древних греков "иронией" называлось "притворство" — насмешливое иносказание, при котором слова в контексте речи употребляются в смысле, противоположном их буквальному значению.
Поначалу, задумав писать этот текст и намечая его опорные точки, я даже хватил было, будто у американцев и слова-то такого нет, во всяком случае, в нашем понимании. Потому что чаще всего оно встречается у них в обороте it’s ironic that, который обычно переводится, как "парадоксально, что"…
Ошибся, каюсь. И слово, и понятие в прямом древнегреческом смысле имеются. Просто, по моему опыту, в отличие от нас американцы почти никогда не обращают этот риторический прием на себя любимых и на то, что для них действительно дорого и тем более свято. У нас есть поговорка "ради красного словца не пожалеет и отца", а у них ничего подобного нет и, на мой взгляд, быть не может. В качестве перевода словарь предлагает rather lose a friend than a jest, но изначальный смысл этой английской фразы был прямо противоположным — better lose a jest than a friend, то есть "лучше воздержаться от шутки, чем потерять друга".
Кстати, насчет перевода. Русское "серьезный" — по-английски не только serious но и earnest (помните "Как важно быть серьезным" Оскара Уальда, "тривиальную комедию для серьезных людей"?). Точного аналога второму слову, созвучному имени Эрнест, в нашем лексиконе нет. Мне в нем слышится привкус искренности, неподдельности.
"Как на партсобрании"
Да и вообще, серьезность американцев мне в них всегда скорее импонировала. Априори казалось, что только так и нужно относиться ко всему, что в жизни действительно важно, — от семьи и работы до веры и внутренних убеждений. Виделись в этой особенности национального характера цельность, честность и порядочность, уверенность в себе, прямота, та же искренность. То есть те качества, которых хотелось бы пожелать и себе.
Правда, я достаточно давно понял, что маниакальная зацикленность американцев на стремлении к жизненному успеху мешает им его достигать. Что им, лишенным нашей спасительной шутливой присказки "а кому сейчас легко?", труднее дается как ощущение счастья, так и особенно переживание несчастья. Что первое они считают возможным чуть ли не вырывать у судьбы зубами, а второе часто воспринимают как проявление собственной несостоятельности, личный провал.
Но все же прежде я как-то не сознавал, что серьезность американцев может и усугублять их недостатки, включая самоуверенность, зашоренность, нетерпимость к чужому мнению. Хотя ситуация, описанная Лавровым, мне хорошо знакома и по личному опыту.
Сам всегда поражался, насколько безоговорочно американцы — в отличие от нас — верят в свои идеологические догмы и стереотипы. Помню, это приходило мне в голову, например, когда знакомые из аппарата Белого дома радовались, что их официальные гости из России все же не при каждой встрече перечисляли полный набор претензий, имевшихся у Москвы к Вашингтону.
Со своей стороны американские переговорщики подобных упущений не допускали. Более того, настолько неукоснительно придерживались своей "линии партии" даже в нерабочей обстановке, что высокопоставленный дипломат одной из стран СНГ однажды в сердцах пожаловался мне на них: "Ладно бы они только с трибун вещали, как на партсобрании. Так ведь они и между собой так же разговаривают!"
Взаимное недопонимание
Размышляя обо всех этих тонких материях, я до сих пор всегда сосредоточивался на том, чисто ли за душой у нас самих. Дескать, если мы в отличие от американцев зачастую не верим не только чужой, но и собственной пропаганде, если у нас "одни слова для кухонь, другие для улиц" — это только наша проблема.
Но вот теперь в самих США общественная культура "улиц" все больше подменяется частным общением на "кухнях", где только и можно вполголоса и в узком кругу поговорить по душам. На это обратил мое внимание знакомый врач-психотерапевт из Нью-Йорка, просивший — что называется, в тему — не называть его имя в печати, чтобы ненароком не нажить неприятностей. Позже и москвичка, эксперт-международник, специалист по США, напомнила, что у американцев понятия "свой/чужой" разграничены гораздо строже, чем у нас.
К тому же мне пришло в голову, что даже Богу молиться надо все-таки, не расшибая лба. Тем более если хочешь, чтобы и другие следовали твоему примеру. А американцы всегда безо всякого стеснения и иронии называли свою страну "сияющим градом на холме". Искренне верили, будто им все в мире завидуют и хотят подражать. Помню, это раздражало и смешило даже западноевропейских коллег — журналистов в Вашингтоне.
Вообще, конечно, разность исходных точек отсчета не может не порождать проблем с взаимопониманием, причем обоюдных. Сошлюсь в подтверждение на маленький личный пример.
Довелось мне как-то давным-давно участвовать в Вашингтоне в публичном обсуждении темы духовного роста. Незнакомый американец отпустил мне комплимент: дескать, он удивляется моему смирению. Неожиданная похвала постороннего человека мне польстила, я ее сберег в памяти. И только теперь вот догадался, чем она была вызвана.
Думаю, случайного встречного удивила моя привычка слегка подтрунивать на словах над самим собой. У нас такая самоирония воспринимается скептически — как "уничижение паче гордости". Но американцам она не свойственна и на их слух звучала, надо полагать, непривычно. В итоге мы с незнакомцем друг друга не поняли: он принял за чистую монету мое смирение, я — его похвалу.
Заманчивый пример "Митьков"
Задуматься об отношении россиян и американцев к "шуткам юмора" меня заставила программа Андрея Норкина на НТВ под 1 апреля. Послушав и посмеявшись, я вспомнил еще и свежее интервью американского исследователя сербского происхождения Александара Михаиловича изданию Meduza, посвященное его новой книге про "Митьков". Я знаком с их лидером Дмитрием Шагиным; публикацию мне переслал окольным путем — из Нью-Йорка — наш общий приятель.
На вопрос о том, кого и чем может заинтересовать за океаном история "арт-движения веселых ленинградских пьяниц", автор ответил, что в его стране "оппозиционная шутливая субкультура всегда привлечет внимание и либералов, и консерваторов", поскольку "для них это что-то недоступное, недостижимое". "Американцы всегда настаивают, что они не конформисты, но по сути являются глубоко убежденными конформистами, — сказал Михаилович. — Понятие нонконформизма — это идеал для американца, но на самом деле он идет вразрез с его моральными ценностями. Так что им это просто очень интересно".
Автор считает, что для его аудитории самое привлекательное в "Митьках" — это "игровое начало, юмор, смех". "Американская культура очень серьезна, — пояснил он. — Эта культура убеждена в том, что она — идеал добродетели", как уже упоминавшийся "град на холме".
По мнению Михаиловича, русские своей склонностью к самоиронии схожи скорее с британцами, американцы же "очень гордятся собой". "Поэтому мои студенты всегда живо реагируют на "Митьков", поражаются их чувству юмора и иронии", — сказал культуролог-русист, преподающий в университете Хофстра и одном из колледжей в США.
Не искать под фонарем
Мнение американского профессора меня порадовало, поскольку я его разделяю. Но это, конечно, в чистом виде confirmation bias: известная психологам привычка людей опираться на устраивающие их объяснения, "искать под фонарем", то есть там, где светлее, а не где потерял.
Поэтому для перепроверки своих ощущений и догадок я опросил знакомых, наших и заокеанских. Отклики получил самые разные: от мгновенного подтверждения до категорического отрицания. Так, коллега высказал предположение, что американский журналист Мэтт Ли стал у нас казаться "своим парнем" во многом благодаря тому, что иронично подтрунивал над неизменно серьезной Джен Псаки, когда та представляла еще Госдеп, а не Белый дом.
Известный переводчик и дипломат Андрей Вавилов написал, что, по его опыту общения с американцами, у тех все в порядке и с юмором, и с самоиронией, причем "диапазон рискованных шуток постоянно расширяется". Более того: они, на его взгляд, "любят потешаться над другими национальностями, которые считают лишенными этих качеств. Например, русскими".
Правда, меня интересовал не столько факт согласия/несогласия, сколько его объяснение, желательно, подкрепленное конкретными примерами. С этим было сложнее, хотя тот же Вавилов сослался на американский сатирический журнал Mad и творчество британского комика Саши Барона Коэна (фильм "Борат"). Но смешных новых шуток и анекдотов про самих себя я не услышал, хоть втайне на них и надеялся.
"Общие знаменатели"
Любопытную, по-моему, версию предложила моя давняя приятельница Наташа Оуэн — в прошлом почетный консул России на Гавайях и в Калифорнии. С тезисом о том, что американцы не склонны шутить над собой и своими присными, она в целом согласна, а причину видит прежде всего в том, что в США "живут вперемежку и вынуждены притираться друг к другу люди со всего мира, из разных культур".
Это требует нахождения "наименьших общих знаменателей", причем в разных областях — от общепита с его пресным фастфудом до столь же нейтрального стиля общения. Вышучивания окружающих, как и вообще любого вторжения в их "личное пространство", этот стиль не допускает. Анекдоты, даже про самих себя, если и имеют хождение, то лишь в пределах узкого дружеского круга или этнической общины: у русских свои, у армян, евреев или, скажем, итальянцев — свои. Наташа припомнила, как ее покойный муж-американец гордился тем, что с ее подачи "знал три-четыре русских анекдота" и умел их рассказывать. Своих у него не было.
Мне, кстати, и самому всегда казалось, что вежливость и приветливость американцев в общении с посторонними растут из того же корня, что и сдержанность, и отчужденность. Малышей с детского сада приучают, что к другим ни в коем случае нельзя прикасаться без их согласия (zero touch). Взрослые тоже стараются не затрагивать друг друга ни жестом, ни словом, ни взглядом. Все знают и понимают, что отпор может быть любым, вплоть до вооруженного.
В сегодняшних же условиях woke culture страх нарушить расовые, гендерные и другие табу вообще зашкаливает. Политологический сетевой ресурс RCP на днях посвятил этому явлению комментарий "Гибель смелости" (The Death of Courage). В качестве одного из примеров приводилась история "звездного репортера отдела науки New York Times Дональда Макнила", выгнанного с работы за то, что он год назад "в безобидном контексте произнес слово на букву "н" (негр)". При увольнении 67-летний ветеран, проработавший в редакции 45 лет, вынужден был написать еще и "покаянное письмо в советском стиле за мыслепреступления, которых, по его собственным словам, не совершал".
Согласно антиутопии Джорджа Оруэлла, мыслепреступление (thoughtcrime) — самое тяжкое нарушение закона в тоталитарном государстве.
"Хвастаться — это норма"
Наташина калифорнийская подруга Джерри напомнила, что еще британские колонисты, направлявшиеся осваивать Новый Свет, высоко ценили респектабельность, настаивали на серьезном и уважительном отношении к себе и своим взглядам. В наши дни, на ее взгляд, такое отношение еще более востребовано из-за "все более напряженной и конкурентной атмосферы" в американском обществе.
Джерри также подчеркнула, что ее соотечественники не любят выставлять напоказ свои недостатки, поскольку "боятся показаться слабыми". Резон самоочевидный, хотя, по-моему, у нас открытость в данном контексте воспринимается, скорее, как признак силы и уверенности в себе.
Согласившись с подругой в том, что за океаном "слабость проявлять не принято", Наташа привела занятный пример. "Здесь ребенку внушают, что он самый лучший, и это у него в крови, — сказала она. — Русские твердят: "Не хвастайся!" В Америке же вообще нет такого понятия — хвастаться. Это норма. А вот самоуничижением никто заниматься не станет".
Пилят сук, на котором сидят?
Советник министра обороны РФ Андрей Ильницкий недавно ввел в оборот новое понятие — "ментальная война". На его взгляд, США и их западные союзники, понимая, что прямой вооруженный конфликт с Россией им сейчас не по зубам, развернули против нас войну нового типа, направленную на "уничтожение самосознания, изменение ментальной — цивилизационной — основы общества", подрыв и переиначивание традиционных ценностей, искажение истории. Этот же подход, по его убеждению, уже апробируется на Украине.
Поскольку лучшая оборона — это нападение, специалист призвал "атаковать противника по стыкам, по слабостям и уязвимостям" в его собственной позиции. "Давайте ставить свои правила, давайте нарушать их алгоритмы", — сказал Ильницкий, подчеркнув, что и в "ментальной войне" у России имеется "наше гипероружие — правда".
Я человек не военный, но мне кажется, что у нас есть и другое сильнейшее оружие — чувство юмора, а также реальное, а не показное смирение, способность относиться к себе с иронией, не мнить себя пупом земли. И в этом наше огромное преимущество перед американцами, у которых эта способность чуть ли не полностью атрофировалась.
Думаю, если Америка и ведет сейчас "ментальную войну", то не только внешнюю, агрессивную, но и внутреннюю, гражданскую. Подрывает своей "культурой обнуления" собственные ценностные и исторические устои. С убийственной серьезностью пилит сук, на котором сидит. По-моему, это делает ее позицию если и не смешной, то во всяком случае уязвимой.