Президент США Джо Байден видит сверхзадачу своей страны на современном историческом этапе в том, чтобы доказать, что демократическая система сильнее и эффективнее авторитарной. Выступая в начале года на Мюнхенской конференции по международной безопасности, он сказал: "Мы находимся в гуще фундаментального спора о будущем, о направлении [развития] нашего мира. Мы на изломе (inflection point) между теми, кто утверждает, что с учетом всех тех вызовов, с которыми мы сталкиваемся, — от четвертой промышленной революции до глобальной пандемии, — что лучше всего, по их словам, двигаться вперед путем автократии, и теми, кто понимает, что демократия совершенно необходима — необходима для ответа на эти вызовы".
Американский лидер прямо пояснял, что говорит о "долгосрочном стратегическом соперничестве" своей страны с Китаем и об отражении "угроз" со стороны России. По его словам, он глубоко убежден, что "демократия сможет и должна победить", но для этого США и их союзники "должны продемонстрировать, что мы по-прежнему способны удовлетворять чаяния своих народов в меняющемся мире".
На практике жизнь уже показывает, хорошо ли это у них получается; похвастаться Белому дому пока нечем. По числу заболевших и умерших от COVID-19 США по-прежнему удерживают позорную для богатейшей страны пальму первенства. В экономике им грозит стагфляция; из-за проблем с доставкой товаров американцы — неслыханное прежде дело — сталкиваются в магазинах под праздники с пустыми полками. Социальная и межрасовая напряженность, проявляющаяся в том числе и в криминальных формах, не спадает. С учетом еще и провального ухода США из Афганистана, больше напоминавшего бегство, показатели личной популярности Байдена, по опросам, опустились до рекордно низких уровней. Американцы в большинстве своем считают, что 79-летний президент плохо справляется со своими обязанностями и страна в целом идет не туда.
Брань на вороту не виснет?
Но при этом на словах США упорно стоят на том, что находятся на правильной стороне истории. Именно для того, чтобы подкрепить этот лозунг — краеугольный камень всей американской пропаганды, — Белый дом созывает так называемый Саммит за демократию. Байден еще в ходе предвыборной гонки обещал провести такой форум "в первый же год" своего пребывания у власти и вот теперь, видимо, хочет уложиться в назначенный срок.
Конечно, затея изначально вызывала массу вопросов. Трудно было себе представить, как Америка собирается учить остальной мир демократии на фоне массовых беспорядков, погромов и "войн с памятниками" из-за системного расизма в самих Штатах.
К тому же идея явно противоречит так называемым ценностям и идеалам Запада, во всяком случае, декларативным. Он же, например, всегда гордо именовал себя не только "свободным", но и "открытым" миром, возмущался железным занавесом и Берлинской стеной. А на деле сам всегда пытался "изолировать" своих идеологических оппонентов, всеми силами отгораживался от их "зловредного вмешательства" и теперь вот вновь пытается устроить откровенный междусобойчик для "единомышленников". Как явствует из обнародованных Госдепом списков приглашенных, на "саммит" не званы не только Россия и КНР, что понятно, но и такие номинальные друзья и союзники США, как Венгрия или Турция, а среди ведущих стран Африки — например, Египет. Зато среди ожидаемых гостей — Армения, Грузия, Молдавия и Украина, а также Тайвань, хотя официально Вашингтон и придерживается политики "одного Китая". Вообще в Тихоокеанском бассейне мобилизуются все вплоть до мельчайших островов.
В принципе, вся эта постановка выглядит настолько саморазоблачительной, что многие скептики, включая и меня самого, поначалу язвили: дескать, флаг им в руки! Себя же и выставят на посмешище перед всем миром. А у нас их брань на вороту не виснет: хоть горшком называй, только в печку не ставь!
"Демократия — это предлог"
Но на самом деле веселого в этом балагане, конечно, мало. И теперь, когда новая попытка "сплочения рядов" самозваных демократизаторов для противостояния России и Китаю близка к практической реализации, Москва и Пекин хором выражают разочарование и тревогу по поводу готовящейся идеологической диверсии.
"Мы негативно относимся, безусловно, к предстоящему мероприятию, — сказал на днях журналистам пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. — Это не что иное, как попытка все-таки провести новые разделительные линии. Мы бились-бились в начале 1990-х годов, чтобы [их] сокращать и убирать, но сейчас Соединенные Штаты предпочитают создавать новые разделительные линии и делить страны на хорошие, в их представлении, и плохие, тоже в их представлении".
Со своей стороны, официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь указал, что демократические ценности не принадлежат США: "Демократия — всеобщее достояние, а не патент, которым владеет группа стран".
"То, чем занимаются США, без сомнения, подтверждает, что американская демократия — всего лишь предлог, которым Вашингтон оперирует для достижения своих геополитических целей и оказания давления на другие страны, — добавил он. — Китайская сторона категорически против того, чтобы Тайвань участвовал в "Саммите за демократию". <…> Тайвань — часть Китая и не имеет никакого иного статуса на международной арене".
"Победное шествие Купца"
Песков также говорил, что США вознамерились не только навязывать другим странам свое представление о демократии, но и монополизировать сам этот термин. "Они пытаются приватизировать слово "демократия". То есть [в их представлении] демократией является только то, что соответствует пониманию Вашингтона. Очевидно, что так быть не может и не должно. Такого, собственно, и нет", — подчеркнул он.
Мне это сразу напомнило об очень интересной работе политолога из МГИМО Кирилла Коктыша, которую я недавно штудировал. Она посвящена изучению современного языка описания политики. И прежде всего напоминает, что этот язык, "исходящий из нормативности концептов демократии, свободы и рационализма, сам по себе является результатом осмысленного политического конструирования, основы которого были заложены английской политической мыслью XIX века в период расцвета Британской империи". Иными словами, все эти понятия не ниспосланы человеку с горних высот как некая непререкаемая истина, а разработаны и внедрены в политическую практику конкретными мыслителями, прежде всего апологетами той самой империи.
Работу Коктыша "Дискурс рационализма, свободы и демократии" надо читать целиком, она того стоит. Но если говорить в предельно упрощенном виде, то он сводит политическую жизнь от античной древности до наших дней к взаимодействию и противостоянию трех условных символических фигур — Вождя, Жреца и Купца. По его словам, эту троичную модель выявил в свое время французский антрополог и социолог Жорж Дюмезиль — сначала у древних индийцев и римлян, а затем и вообще у всех индоевропейцев. "Он их называл "трехфункциональными богами", но несложно догадаться что боги всегда отображают то, что происходит на земле", — констатировал в нашем разговоре политолог.
Понятно, что функционально Вождь в данном случае олицетворяет власть, Жрец — закон и идеологию, а Купец — хозяйство и достаток. Но содержательно за каждой фигурой стоят и более общие ценностные понятия — соответственно порядок, справедливость и свобода.
"Власть ведь, по сути, ни для чего, кроме порядка, не нужна, — пояснил собеседник. — Нормы все так или иначе сводятся к справедливости. А вот с купцом интереснее. Защищать свои интересы в качестве политической фигуры у него не получается, потому что его дело — всегда частное, а не общее (на это обращал внимание еще Аристотель). Но он обнаруживает, что защищать интересы покупателя ничуть не менее эффективно, чем свои собственные. Как монету ни держи —– хоть орлом, хоть решкой, — она остается монетой. И так появляется концепт свободы. Разумеется, главнейшей свободой, источником всего и вся, у него является свобода покупать и продавать".
Не могу тут не вспомнить, что распространение по миру американского влияния неизменно преподносится Вашингтоном как триумфальное шествие свободы. За океаном видят в этом историческую миссию США и столбовую дорогу для всего человечества. А в монографии Коктыша одна из глав называется "Победное шествие Купца".
Культ "свободного рынка"
В новом свете предстает и понятие прогресса. "Сама идея прогресса — это изобретение человеческое, — напомнил исследователь. — В первую очередь она связана с именем Джона Стюарта Милля. Это середина XIX века, когда потребовалось заменить религию протестантизма какой-нибудь секулярной идеологией".
Возникла эта политическая надобность из-за того, что просто обратить колонизированные народы в свою веру у англичан не получилось. Взамен стараниями их идеологов "появились метафизический культ так называемой невидимой руки рынка и культ прогресса", — сказал специалист.
По его словам, "прагматика очень простая" и выглядит примерно так: крупная корпорация приходит на некий колониальный рынок и доводит до банкротства местного купца, продающего тот же товар, что и у нее. Дальше ей выгоднее всего взять этого купца к себе на работу: тот знает рынок, имеет связи, разбирается в товаре и т.д. и т.п.
Но как сделать так, чтобы этот выгодный партнер был на ее стороне, фактически против своих земляков? Вот тут как раз и идет в ход концепция прогресса. Человеку объясняют: конечно, твою родину жалко, но что поделать — это прогресс, неумолимый ход истории. Да и разрушили ее не мы, это объективный процесс, "невидимая рука рынка". Спорить бессмысленно.
"Идея прогресса изначально была связана с тем, что заморский купец должен отправить своих детей учиться в Лондон, а потом и сам туда уехать; то есть дорога в Лондон для таких людей была проторена уже в середине XIX века, — сказал собеседник. — И первая классовая концепция была не марксистской, а миллевской. Она предполагала, что править миром должен класс богатых. То есть те, кто имеет пропуск в град Небесный. А таким пропуском служат деньги".
В недавнем прошлом мне более 20 лет пришлось освещать работу МВФ в Вашингтоне. И могу по личному опыту засвидетельствовать, что вера в животворящую экономическую силу "свободного рынка" там была совершенно нерушимой и всеобщей. У этого догмата капиталистического катехизиса имелось даже имя собственное — "вашингтонский консенсус". Хотя безоглядное дерегулирование рынков после окончания холодной войны привело к целой череде кризисов и в 2008 году чуть не обрушило американскую экономику; тем не менее сегодня у всех на слуху спотовый рынок природного газа, из-за веры в который замерзает Европа.
"400 лет сожалений"
Следом я предположил, что одновременно с рыночным культом родилось и разделение народов мира на "передовые" и "отсталые", но Коктыш меня поправил. По его словам, "концепт первого и второго мира" был создан "лет на 30 раньше" Джеймсом Миллем — отцом Джона Стюарта и автором "Истории Британской Индии". Тот был одаренным и влиятельным публицистом и философом, а концепцию двух миров создал, по словам собеседника, "отмывая имидж [британской] Ост-Индийской компании" (ОИК).
История тоже была довольно поучительной. Уже после того, как награбленные англичанами в Индии деньги были благополучно оприходованы и "обездвижены", т.е. вложены в промышленную революцию в метрополии, в Бенгалии разразился страшный голод. Британский парламент начал расследование и возложил вину на Роберта Клайва — генерала, который, собственно, и завоевал Индию для ОИК в битве при Плесси, а в дальнейшем был фактическим наместником компании на захваченных землях.
Дискредитированный чиновник покончил с собой. Но ОИК наняла Джеймса Милля, поручив ему обелить и легитимизировать как деятельность компании, так и все ее активы. Тот справился с задачей, создав, помимо всего прочего, концепцию двух миров. "Из которой вытекало, что любые действия представителя первого мира во втором — уже есть благо, даже если это убийство, клятвопреступление и т.д. и т.п.", — саркастически пояснил Коктыш.
Собственно, на тех же принципах основывались колонии и в Америке. Вот не далее чем в прошлый четверг за океаном отметили День благодарения — один из самых любимых общенациональных праздников. Считается, что он был установлен в память о первом урожае, собранном в 1621 году переселенцами в Новом Свете, и что встречали его теперь уже в 400-й раз.
Но Washington Post откликнулась на этот юбилей совсем не праздничной публикацией об индейском народе Wampanoags, проживающем на территории современного штата Массачусетс. Обширный материал, выдержанный в духе нынешней "культуры обнуления" исторического прошлого в США, озаглавлен недвусмысленно: "Это племя помогло пилигримам пережить первый День благодарения. Оно до сих пор об этом сожалеет спустя 400 лет".
"Америка — не демократия"
Кстати, в канун Дня благодарения спецдокладчик ООН по вопросам меньшинств Фернанд де Вареннес представил в Женеве отчет по итогам двухнедельного рабочего визита за океан. Он назвал США "нацией парадоксов", которая "выделяется среди западных демократий своей незавершенной мозаикой признания прав человека и их правовой защиты". Эксперт напомнил, что расовая сегрегация сохранялась в США до конца ХХ века, а коренные народы "на протяжении веков сталкивались с лишением прав собственности, жестокостью и даже геноцидом". И сегодня, по его оценкам, "миллионы американцев, особенно [представители] меньшинств, сталкиваются с растущим неравенством и дискриминацией вплоть до отторжения".
А мне самому это напомнило и еще об одном парадоксе. Как минимум со времен Алексиса де Токвиля (автор историко-политического трактата "Демократия в Америке") Штаты принято считать и именовать демократией. Вы удивитесь, но в самой Америке отнюдь не все согласны с таким определением. В ходе предвыборной кампании 2020 года консервативный идеолог Джон Ю, в прошлом соратник вице-президента США Дика Чейни, а ныне профессор права в Калифорнийском университете, указывал, что "Америка создавалась как республика, а не как демократия", что ее отцы-основатели "намеренно встроили [в политическую систему] меры защиты от тирании большинства".
Еще яснее высказался тогда же сенатор-республиканец от штата Юта Майк Ли. "Мы не демократия, — написал он в Twitter. — Слово "демократия" в нашей конституции нигде не упоминается; наверное, потому что наша форма правления — не демократия. А конституционная республика".
Где генератор?
Сейчас в Америке происходят, конечно, поразительные перемены. Если пользоваться терминологией Коктыша, власть в ней идеологизируется, т.е. перетекает от Вождя к Жрецу. По его словам, "ровно то же самое" наблюдалось и при закате Римской империи.
Но вот что будет дальше происходить в США, он пока точно предсказывать не берется — прежде всего "потому, что на сегодняшний день субъектами стали крупнейшие информационные корпорации, способные "запрещать" даже президентов". Мы это наблюдали воочию на примере республиканца Дональда Трампа. А те меры, которые предлагаются, "чтобы сделать Facebook менее токсичным", Коктыш пока оценивает, как "просто детский лепет".
В целом он напоминает, что "каждый выход из кризиса, из каждого цикла" развития капитализма "осуществлялся за счет вовлечения в оборот нового пространства, новых территорий". "Сейчас расширяться некуда, система глобальна, — рассуждает аналитик. — И, с одной стороны, США расширяются на виртуальное пространство, пытаясь его сделать объектом капитализации, а с другой, Китай довольно решительно отстаивает собственные и физическое, и виртуальное пространства в рамках своего суверенитета".
По мнению специалиста, "возникает двухполюсная система", в которой на Западе "генератором спроса" является индивид, а в Китае — все общество. Россия же пока занимает выжидательную позицию — хотя бы в силу того, что "мы никогда не любим быть младшим партнером, да и не умеем им быть".
На вопрос о том, какая система представляется предпочтительной ему самому, Коктыш отвечает: "Рационально и справедливо государство с мощной социальной компонентой". И дело, на его взгляд, не только в ценностных предпочтениях, но и в экономическом расчете. "При капитализме драйвером (двигателем развития — прим. ТАСС) является индивидуальное потребление, а его уже некуда дальше раздувать, оно и так на максимуме, — сказал исследователь. — А при более социальном строе драйвером является общество в целом. Поэтому одно общество производит трансгендеров, а другое летает в космос".
"Когда запрос генерирует общество, возможны нематериальные активы — вот в чем прелесть, — пояснил собеседник. — Потому что в рамках общества возможно консенсусное придание стоимости таким вещам, как образование, знания, культура". А это ускоряет и экономическое развитие. Подобное не раз случалось в истории; сейчас, по словам Коктыша, такого рода проект целенаправленно реализует Индия.
Технологическая резервация
На вопрос о том, видит ли он в предстоящем "Саммите за демократию" какой-либо смысл помимо судорожной попытки США удержать свое пресловутое "лидерство", Коктыш ответил отрицательно. "Тут очень сложно придумать что-то еще, — сказал он. — Если раньше принадлежность к демократиям могла нести некие привилегии, то сейчас несет лишь дополнительную нагрузку".
"В рамках доктрины Вильсона это, по сути, принадлежность к той зоне, которую контролируют американские корпорации, — пояснил специалист. — Вудро Вильсон, продвигая концепт свободы наций, исходил из того, что чем меньше страна, тем ниже тот технологический потолок, которого она способна достичь, и это структурно закрепляет американское лидерство".
Получается, как я понимаю, нечто вроде технологической резервации. Что ж, пусть это напоминание станет напутствием для участников и гостей слета демократизаторов. Ведь и сам он, как я понимаю, будет проходить онлайн, на базе американских сетевых технологий.