Петербургский международный экономический форум (ПМЭФ), прозванный в прессе "Русским Давосом", в этом году будет поднимать темы, которые касаются большинства регионов России, – инвестиционные рейтинги, стратегия развития регионов, внутренний туризм, запасы углеводородного сырья. Директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич рассказала в интервью ТАСС, почему надо спокойно относиться к рейтингам инвестиционной привлекательности регионов, почему не будет в ближайшем будущем университетских центров на Ямале и каковы перспективы развития внутреннего туризма.
– Одна из панельных сессий на предстоящем международном форуме в Петербурге посвящена стратегическому развитию российских регионов. Наталья Васильевна, есть ли сейчас, в условиях кризиса, когда стоит вопрос выживания, у регионов выбор между комплексным развитием и узкой специализацией? На ваш взгляд, какая из двух моделей развития может найти широкое применение в стране?
– Я не понимаю искусственного разделения между диверсифицированным развитием и узкоотраслевым. Далеко не у всех регионов есть возможность выбора той или иной модели развития. Согласитесь, сложно диверсифицировать экономику Ямало-Ненецкого автономного округа, которая заточена на добычу нефти и газа – самой конкурентоспособной специализации для округа. Не менее трудно развивать новые отрасли в Кузбассе, где большая часть муниципалитетов – это моногорода, зависящие от угольной отрасли. Создателям бумажных планов стоит также напомнить, что страна уже третий год находится в кризисе.
Можно говорить о перспективах развития до 2030 года, но как планировать диверсификацию, как понять, какие отрасли будут конкурентоспособными через столь длительный период времени? Поэтому "планов наших громадье" часто выглядит как маниловщина.
С другой стороны, региональные власти должны иметь долгий взгляд и представлять себе, как и за счет чего будет развиваться территория в длительной перспективе, в чем ее конкурентные преимущества по сравнению с другими территориями, и заниматься именно их развитием. Но важно видеть и барьеры – чего бы ни хотели региональные власти, никогда не будет крупных университетских центров на Ямале, как, впрочем, и в Магадане.
– На петербургском форуме в июне участники будут обсуждать тему альтернативных источников энергии, которая идет на смену эпохи углеводородов. В свете падения цен на нефть какие из регионов с бюджетом от доходов углеводородного сырья могут сдать позиции?
– Структура экономики страны, конечно, будет меняться, но никто не понимает и не знает, с какой скоростью нефть будет сдавать свои позиции на рынке. Я считаю, что роль нефти в экономике останется значительной еще долго, нефтегазовая карта России в ближайшие 20-30 лет сильно не поменяется. Если Россия перестанет играть в геополитически игры, а нефть и газ перестанут быть геополитическим оружием, можно будет еще долго их продавать и получать неплохой доход, инвестировать в развитие. На ближайшие пару десятилетий сильная трансформация экономики маловероятна, а бюджетные поступления зависят от цен на ресурсы. Для регионов все проще – нефтегазовая рента поступает в основном в федеральный бюджет.
В более долгосрочной перспективе придется думать, что делать с городами нефтегазодобычи. Новый Уренгой, Сургут, Нижневартовск, Стрежевой и другие большие города на Севере – результат советского освоения. Сокращение добычи нефти и газа сильно по ним ударит. Но эти проблемы появятся через 20-30 лет. Хотя, может быть, и раньше, ведь никто не может вычислить скорость научно-технического прогресса и перехода к альтернативным источникам энергии взамен углеводородного сырья.
Мы пока не можем разобраться с моногородами "старых индустриальных циклов" – угольными, металлургии, советского машиностроения, которые чахнут. Их трансформация – долгий и тяжелый процесс.
– На форуме в Санкт-Петербурге пройдет презентация инвестиционного рейтинга регионов России. Как вы считаете, насколько эффективны и чем полезны подобные рейтинги регионам?
– Рейтинги должны прояснять, как регион выглядит на фоне других, и они заставляют призадуматься, все ли правильно и верно делается. Но в то же время в рейтинге очень многое зависит от методологии – какие индикаторы и как считают. Хороших институциональных индикаторов в России нет, используют то, что есть. Поэтому я скептически отношусь к результатам рейтингов. Но это совершенно не значит, что их не надо делать, просто к ним надо относиться спокойно. На уровне здравого смысла понятно, что инвестиционный климат на Северном Кавказе довольно сильно отличается от Татарстана или, скажем, Калужской области, то есть по краям. Но в середине – огромное поле из 40-60 регионов, которые мало расчленимы и похожи между собой. Для того чтобы улучшился инвестиционный климат, начинать нужно с федерального уровня. А регионы с более высоким качеством управления это подхватят.
– Сейчас в тренде тема развития внутреннего туризма. По вашему мнению, у каких областей России есть хороший потенциал?
– Внутренний туризм будет расти, но не потому, что это записано в программах десятков регионов. Условие простое – у региона должно быть конкурентное преимущество: природные условия, культурно-исторические достопримечательности, что-то другое.
Теплое море и южное солнце – всегда преимущество. Но есть две проблемы: плохая инфраструктура и российские особенности бизнеса, привыкшего работать в короткую, задирая цены.
Природными конкурентными преимуществами, безусловно, обладают также предгорный и горный Алтай, Байкал, Селигер, Карелия. Там уже много частных туристических объектов, пансионатов, но инвестиций не хватает. Байкал, помимо слабого инфраструктурного обеспечения, слишком дорог для туристов, проще в Таиланд слетать.
Будут развиваться и культурно-исторические маршруты в зоне досягаемости вокруг Москвы, где можно проехать на своей машине.
Морской юг, Алтай, Байкал, Золотое кольцо – наиболее привлекательные варианты для развития внутреннего туризма, но создать туризм в Тамбовской области не получится, там нечего смотреть. В регионах с неочевидными конкурентными преимуществами многое зависит от инфраструктуры, удаленности, активности бизнеса и властей. Бюджетных денег на это пока нет – напоминаю, что три последних года 75-77 субъектов имеют дефицит бюджета.
– У правительства сейчас в приоритете развитие Дальнего Востока. Экономический потенциал Дальнего Востока будут обсуждать на ПМЭФ. Есть ли перспективы роста этого региона?
– Доля инвестиций в Дальний Восток во всех российских инвестициях в прошлом году составила 6%. Ни Дальний Восток, ни Северный Кавказ не помогут вытянуть экономику России, это приоритеты геополитические.
Уровень дотационности регионов Кавказа и большинства территорий Приморского края, кроме Сахалина, Приморского и Хабаровского края, высок. Можно назвать Дальний Восток приоритетом, но бюджетных денег на его развитие нет, да и частный инвестор не спешит.
Недавно принятый закон о дальневосточном гектаре больше похож на пиар: кто приедет на Дальний Восток обрабатывать землю? Столыпинские реформы повторить нельзя, нет уже тех миллионов малоземельных крестьян, как в начале ХХ века. Страна изменилась. Нужно другое – "открывать" страну и улучшать институты! Потенциал у восточных регионов России высокий, и при создании нормальных "правил игры" интерес со стороны инвесторов, особенно азиатских, будет расти.
