Дешевые заемные средства при одновременном наращивании государственного долга с 2008 года остаются базой политики ФРС и администрации США. Начав борьбу с мировым кризисом с нулевой ставки, США к 2022 году оказались неспособны от нее отказаться. Временная мера превратилась в постоянную обузу: долги правительства и корпораций выросли, а оздоровление экономики не произошло.
Выход найден?
В начале 2008 года на рынках ценных бумаг произошло несколько тревожных падений. Лишь немногие аналитики увидели в этом сигнал приближения обвала. ФРС среагировала на вызов, стараясь более всего не переоценить угрозу. Ставка 22 января 2008 года была снижена с 4,25 до 3,5%, а 30 января — до 3%. В марте ее уменьшили до 2,25%, в апреле — до 2%. Это считалось достаточным: кредит для коммерческих банков подешевел, проценты должны были опуститься далее, улучшив положение бизнеса и домашних хозяйств. Однако осенью началось настоящее обрушение рынков и открылся банковский кризис. Все меры ФРС были этим перечеркнуты.
8 октября 2008 года ставка ФРС опустилась до 1,5%. 29 октября она составила 1%. Все это не помогло остановить развитие кризиса. Поэтому 16 декабря было принято историческое решение: ставку установили на уровне 0,25%. Аналогичная мера была принята и в 2020 году, когда в апреле произошло сильнейшее падение на рынках нефти и ценных бумаг, — так круг для США замкнулся. Они оказались привязаны к сверхнизкой ставке.
Хотя в начале 2009 года американские регуляторы вовсе не считали себя попавшими в ловушку нулевой ставки — в ситуацию, когда ставку нельзя повысить без сильных деструктивных последствий для финансовой системы и бюджета США, — и в 2009–2015 годах Штаты не раз задумывались о нормализации ставки ФРС. Но повысить ее до 0,5% Федрезерв решился только 16 декабря 2015 года.
Тогда президент США Барак Обама в обращении к Конгрессу сказал: "Тень экономического кризиса прошла, и положение страны крепкое… Сегодня после прорывного для Америки (2014 года) наша экономика растет и создает рабочие места наиболее быстрыми темпами с 1999 года". В 2018 году он добавил к этому гордые слова о растущих зарплатах и о своем вкладе в дело: "Так что, когда вы слышите все эти разговоры об экономических чудесах, помните, кто их начал".
Красивые речи могли обмануть кого угодно, но не аналитиков. ФРС очень медленно повышала ставку, сознавая всю хрупкость конструкции роста и видимого процветания. В конце 2016 года ставка поднялась до 0,75%. Это было тем более логично, что в мире в 2014–2016 годах бушевала вторая волна кризиса. Низкие ключевые ставки страховали США от попадания в воронку нового биржевого падения. Когда ситуация улучшилась, ФРС стала смелее. За 2017 год ставка повысилась в несколько этапов до 1,5%. К 2019 году ее постепенно подняли до 2,5%. Казалось, что от денежной зависимости удается избавиться, не утратив при этом признаки экономического роста.
Сокрытое за "большим успехом"
Возможно, все и удалось бы США, имей они дело с обыкновенным — средним циклическим кризисом или только лишь финансовым кризисом. Однако то, что казалось временным сбоем фондового рынка и банковской системы из-за слишком большого числа выданных в Америке необеспеченных ипотечных кредитов, оказалось чем-то большим. Именно поэтому Федрезерву пришлось держать нулевую ставку практически восемь лет, а затем крайне медленно возвращать ее в нормальное состояние. Беспрецедентный в истории экономики случай.
Одновременно ФРС осуществляла выкуп проблемных бумаг. Эти программы вошли в историю как количественное смягчение (QE). В результате аудита выяснилось, что в период с декабря 2007 года по июнь 2010 года Федрезерв выдал банкам и корпорациям в виде беспроцентных займов $16 трлн. Правительство внесло свой вклад, постоянно поднимая потолок долга. Государственный долг США вырос с $8,95 трлн в 2007 году до $28 трлн в 2021 году (отметка в $20 трлн была пройдена в 2017 году). Рост правительственного долга и расходов на его обслуживание поддерживал непрерывное увеличение расчетного ВВП.
Чудесное окончание кризиса, о котором постоянно говорил Обама, стоило очень дорого. Правительство и ФРС должны были постоянно закачивать огромные средства в экономику для сохранения видимого успеха дела. Позитивные декларации были сделаны, а значительное повышение ставки оказалось невозможным.
В 2019 году появились признаки перепроизводства в Китае. Замедлялся рост мирового ВВП. Федрезерв несколько раз понижал ставку — на конец года она составила 1,75%. Но меры оказались крайне недостаточными. 3 марта ставка была снижена лишь до 1,25% и только 16 марта после недолгих колебаний снова обнулена — до 0–0,25%. Так США потратили колоссальные денежные ресурсы, а оказались там, где были в конце 2008 года, только с рынком в более хрупком состоянии. Долги государства при этом более чем утроились.
За "большим успехом" многолетней антикризисной политики, заявлениями об успехах Барака Обамы и Дональда Трампа скрывалось тяжкое нездоровое состояние американской финансовой системы. Сверхнизкие ставки из временных превратились в постоянные. Отказ от них грозил потерей контроля над фондовым рынком и реальной сферой экономики.
Чем являлся глобальный кризис
Таким образом, антикризисная политика США много лет лишь снимала симптомы кризиса. Сам он продолжал существовать в скрытой форме, пока в 2020 году проблемы не вышли из-под контроля. Тогда американские правящие круги вернули все к прежнему состоянию. В докладе "Кризис глобальной экономики и Россия", вышедшем в июне 2008 года, российские ученые предупреждали: мировой кризис является системным, глубоким и многолетним; неолиберальная модель роста исчерпана в силу исчерпания возможности расширения потребления в старых центрах капитализма; неминуема роботизация, перестройка торговых связей, усиление новых центров и повышение роли государства в экономике. Но главное, объяснялось, что кризис производит смену длинной волны — продолжительной эпохи развития, которая родилась из кризиса 1973–1982 годов.
Большой многоволновой кризис 2008–2020 годов по-своему повторял подобные кризисы прошлого, об этом я еще говорил в книге "Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм" (2019). США к приходу новой меркантильной системы, основанной на регулируемой торговле, протекционизме и соперничестве старых и условно новых великих держав, оказались не готовы. Их внешняя политика была в годы глобальной финансовой турбулентности нацелена на получение ресурсов извне, через взлом российского, иранского, китайского и иных рынков. Возможно, Штаты добились бы здесь большего, но они сохраняли внутреннее экономическое нездоровье.
2020 год надолго закрепил проблемы США в виде нулевой ставки. От нее невозможно отказаться, так как принято принципиальное решение оставить все как есть в экономике, то есть не допускать обесценивания ценных бумаг и недвижимости. Не допускается и девальвация доллара. Зато гарантировано его ослабление в товарном выражении, что уже истолковано как "сырьевой кризис" и глобальная инфляция. Такое обесценивание доллара, медленное и даже внешне не заметное, будет означать повышение веса в мире экономик с большим товарным производством и экспортом. Самим США стало опасно резко действовать во внешней политике, поскольку это может вывести финансовую систему из равновесия.
Содержание в ловушке
Мировой ВВП по итогам 2021 года способен вырасти более чем на 5%. Международный валютный фонд (МВФ) прогнозирует рекордные темпы роста ВВП США — приблизительно на 7%, в 2022 году обещан рост на 5%. Обилие долларов в мировой экономике, память о мартовском крахе рынков 2020 года как никогда прежде работают на повышение товарных цен, в том числе и на нефть. Это усиливает активность в заключении сделок, хотя расширение производства происходит осторожно. Например, ОПЕК+ игнорирует просьбы США, отказываясь наращивать добычу.
В этой ситуации все ожидают дальнейшего роста цен и стремятся покупать необходимое без задержек. Почти нулевые ставки на Западе гарантируют перевес денежной массы над товарной. Мировая экономика являет собой систему сообщающихся сосудов, и впервые за много десятилетий она начала работать на новых производственных лидеров мировой системы.
США не могут изменить это положение. Случись в 2008–2009 годах относительно свободное развитие кризиса в Америке, падение фондового рынка и дефолты корпораций расчистили бы поле для более здоровых структур, девальвация доллара позволила бы снизить давление долга на бюджет, цена рабочей силы и недвижимости опустилась бы. США вышли бы по итогам на рост в более здоровом виде, а ФРС — со ставкой в 6–7%.
Однако рост ВВП США ныне — это более всего рост долгов. Пузыри на фондовом рынке сохраняются и, на мой взгляд, обречены раздуваться далее. Докризисный максимум биржевого индекса S&P 500 был около 1 550, в ноябре 2021 года индекс дошел до 4 700. В 2020 году на денежных вливаниях ФРС и правительства ценные бумаги в США росли вместе с безработицей, что произошло впервые в мировой экономической истории. Такая рассогласованность процессов говорит о силе дисбаланса в американской экономике и о готовности заливать долларами любую рыночную проблему, что абсолютно неправильно для капитализма.
США не устранили кризис в своей экономике и не дали ему выполнить работу по исправлению проблем. Они сперва законсервировали его (2009–2017 годы), а затем сделали угрозу выхода из-под контроля его разрушительных проявлений вечным спутником своей кредитной и бюджетной политики.
Ключевая ставка может быть прекрасным инструментом, когда он находится в грамотных руках и когда им не злоупотребляют. Штаты злоупотребление ставкой завело в тупик — они обречены терять позиции в мировой экономике и политике. Американское государство и экономика должны будут длительное время оставаться в ловушке сверхнизких ставок, тем самым подпитывая рост мировых цен и других экономик.