Российско-американский саммит в Женеве завершился, как и ожидалось, без прорывов, но с готовностью продолжать разговор. Президент РФ Владимир Путин и глава США Джо Байден сами подвели итоги своей встречи на раздельных пресс-конференциях. Но осмысление этих итогов и их пропагандистская "подкрутка" — то, что американцы на своем политологическом жаргоне называют spin, — только начинается.
На мой взгляд, Женева все-таки позволяет надеяться на то, что в российско-американских отношениях, возможно, наконец нащупано дно, от которого можно попробовать оттолкнуться, чтобы эти самые отношения стабилизировать, если не нормализовать. Осторожность этой фразы даже самому мне кажется преувеличенной, но выразить надежду с большей определенностью не получается — вопросов и сомнений по-прежнему гораздо больше, чем ответов.
Уложились скорее
Переговоры на вилле Ла-Гранж продолжались чуть менее трех с половиной часов вместо ожидавшихся пяти-шести. У профессионалов это обычно считается не очень хорошим признаком, свидетельствующим скорее о дефиците согласия, чем о его избытке.
Но, наблюдая после завершения встречи за тем, как непросто давалось Байдену получасовое общение с прессой под отнюдь не тропическим швейцарским солнцем, я не мог отделаться от мысли, что для 78-летнего президента США, завершающего недельное европейское турне, и такой нагрузки многовато. Перед выходом к журналистам он, надо полагать, отдыхал и, по его собственному признанию, смотрел пресс-конференцию Владимира Путина, длившуюся почти час.
На вопрос о том, почему встреча в верхах оказалась неожиданно скоротечной, он ответил, что повестка дня просто была достаточно оперативно исчерпана. Также оба лидера утверждали, что атмосфера переговоров вполне конструктивна, без каких-либо угроз и попыток давления друг на друга.
Путина, щедро предоставлявшего право задать вопрос и отечественным, и зарубежным журналистам, спрашивали, в частности, и про то самое "дно в отношениях" России и США. Он признался, что пока "трудно сказать", достигнуто ли оно, поскольку зависит это в первую очередь от американских законодателей, постоянно выискивающих предлоги для ухудшения отношений: "Конгрессмены — народ изобретательный, чего они там еще напридумывают, я не знаю".
Разный настрой
Кстати, разница в настрое сторон наглядно проявлялась в вопросах журналистов на обеих пресс-конференциях. Россиян интересовали в основном перспективы восстановления взаимопонимания и сотрудничества между двумя державами и их лидерами. Думаю, фраза Путина со ссылкой на Льва Толстого о "зарницах счастья" и о "семейном доверии", которого в нынешней ситуации между Россией и США быть не может, станет очередным его сетевым мемом.
Американские же СМИ, чьих репортеров Байден приглашал к микрофону, наоборот, подчеркнуто играли на обострение. Так, некий Игорь, представитель "Радио Свободная Европа/Радио Свобода" (РСЕ/РС), которому, судя по всему, дали слово как бы "от иностранной прессы" (хотя радиоголоса эти принадлежат США), спросил хозяина Белого дома о том, готов ли Кремль "улучшать медиаклимат" в своей стране. В ответ прозвучали путаные рассуждения о том, как был упущен "краткий блестящий момент" для демократизации России "после [Михаила] Горбачева".
Кстати, попутно Байден упомянул, что "прочитал почти все написанное" Путиным, а также его речи и "пару очень хороших биографических книг" о нем. То есть он тщательно готовился к женевской встрече. Я не мог не обратить на это внимание, поскольку в свое время, еще при Бараке Обаме, безуспешно добивался от Белого дома ответа на вопрос, читают ли там выступления российского лидера в первоисточнике.
Репортеры также наперебой требовали от Байдена уточнения того, какие кары будут грозить России, если та не перестанет вести себя не так, как хочется США. Отбивая эти наскоки, тот в какой-то момент потерял терпение и призвал не ждать от него сенсации наподобие: "Байден сказал, что вторгнется в Россию". Тут же понял, что сморозил лишнее, и постарался открутить педали назад: "Это, кстати, шутка. Это неправда".
Кто к кому вмешивается
Думаю, "шутка" эта ему еще будет аукаться, как Рональду Рейгану регулярно припоминали его печально известную фразу о готовности бомбить СССР. Да и вообще, язык продолжает подводить действующего президента США, чего сам он порой даже не замечает. Например, отвечая на вопрос — опять-таки о том, чем России придется платить за "вмешательство" в политические процессы в других странах, — Байден провел неожиданную параллель: "А если бы остальной мир смотрел на США как страну, которая прямо вмешивается в выборы в других странах, и все бы это знали?" — поставил он риторический, на его взгляд, вопрос. И ответил, что это "подрывает репутацию" (diminishes the standing) государства.
Тут уж прямо не знаешь, смеяться или плакать. После распада СССР вмешательство США в выборы в "новой демократической России" было настолько откровенным и общеизвестным, что его не назовешь даже секретом Полишинеля. Вот вам и "блестящий момент" демократизации! Как давным-давно доказал политолог из Университета Карнеги-Меллона Дов Левин, Соединенные Штаты чаще, чем любая другая страна в мире, пытаются вмешиваться в ход выборов в других государствах .
"Уникальная ответственность"
Впрочем, я все же не стал бы слишком строго судить немолодого усталого человека за то, что в его мозги плотно въелись пропагандистские клише. Реально он, на мой взгляд, в данном случае старался донести до журналистов мысль не столько о том, что Россия всегда и во всем виновата, сколько о том, что с ней тем не менее можно и нужно сотрудничать в поиске ответов на ключевые вызовы и проблемы современности.
Да, он констатировал, что у них с Путиным "совсем не дружеские, а сугубо деловые" отношения. Но при этом с откровенной гордостью напоминал, что они только что провели с глазу на глаз несколько часов, и подчеркивал, что таких личных контактов между лидерами "ничто — ничто! — не может заменить".
"На нас лежит уникальная ответственность за поддержание отношений между двумя могущественными и гордыми странами — отношений, которые должны быть стабильными и предсказуемыми, — сказал президент США. — И мы должны быть в состоянии взаимодействовать, когда это в наших общих интересах".
По словам Байдена, на встрече "в деталях обсуждались следующие шаги", которые России и США "необходимо предпринять в сфере контроля над вооружениями: те шаги, которые нам надо сделать, чтобы уменьшить риск непреднамеренного конфликта". В этом контексте он "с радостью" объявил о возобновлении "двустороннего диалога по стратегической стабильности".
Должен наконец начаться профессиональный разговор и по кибербезопасности, что давно предлагала Россия. В Женеве американцы, по словам Байдена, передали российской стороне перечень из 16 типов инфраструктурных объектов — от энергосетей до систем водоснабжения, — которые, по их убеждению, должны быть полностью ограждены от кибератак.
Ранее Путин объявил о возвращении к месту своей постоянной службы послов обоих государств и договоренности начать консультации "по всему комплексу взаимодействия на дипломатическом треке". В общем, лед двусторонних отношений, похоже, если и не тронулся, то трогается. А насколько успешно развивается этот процесс, по словам Байдена, можно будет оценить "через полгода-год".
Неожиданное подспорье
По горячим следам судить о значимости произошедшего в Женеве мне помогает неожиданное подспорье. Накануне саммита мне позвонил знакомый чешский репортер, работающий в Москве, и попросил интервью. В принципе общение журналистов друг с другом как жанр всегда казалось мне достаточно нелепым, но на сей раз я все же ответил на вопросы коллеги. Надо полагать, тому сейчас нелегко: Чехия умудрилась попасть в российский черный список недружественных государств, так что доступ к нашим официальным источникам для ее СМИ, видимо, перекрыт. А я для себя лишний раз уяснил, какие вопросы кажутся наиболее существенными не только мне самому, но и людям, оценивающим ситуацию в российско-американских отношениях со стороны.
Главный из этих вопросов, конечно же, — то самое укрепление глобальной стабильности и безопасности. Москва всегда ставила эту задачу во главу угла в своих взаимодействиях с Вашингтоном, но тот отнюдь не всегда отвечал ей взаимностью.
Также буквально на днях я разговаривал со старым знакомым из аппарата Конгресса США и в очередной раз слушал рассуждения о том, что контроль над вооружениями — это анахронизм из 70-х годов прошлого столетия, что в наши дни его никто не воспринимает всерьез, что надо смотреть в будущее, а не в прошлое. Я же отвечал, что новые войны начинаются, когда забываются старые, призывал сохранять мирное небо для наших детей и внуков и вспоминал недавнее предостережение академика Сергея Рогова о том, что сегодня пренебрежение вопросами безопасности чревато кризисом пострашнее Карибского.
Поэтому теперь мне, конечно, приятно было убедиться, что для Байдена, судя по его женевским тезисам, контроль над вооружениями — отнюдь не пережиток прошлого, а самое насущное требование сегодняшнего дня. И что стремление к "стабильности и предсказуемости" остается ключевым параметром его политики на российском направлении.
"Проверяй, но доверяй"
Возможно ли, однако, о чем бы то ни было договориться без взаимного доверия? Это сомнение, выраженное моим чешским коллегой, — вечный больной вопрос в отношениях между Москвой и Вашингтоном. Женева его, разумеется, не сняла, но хотя бы обозначила очередную попытку найти почву для взаимопонимания. Так, о доверии к российскому партнеру Байден ответил: "Послушайте, дело не в доверии. Дело в собственном интересе и верификации своего интереса".
Что ж, попытка опереться на прагматизм понятна, а может быть, и единственно возможна в нынешней ситуации. Но я все же считал и считаю, что в международных делах, как и вообще в отношениях между людьми, формулы взаимного недоверия наподобие любимой присказки Рональда Рейгана "доверяй, но проверяй" заведомо проигрышны.
На мой взгляд, реально поладить можно, только исходя из противоположного принципа: "Проверяй, но доверяй!" И что сигнал о такой смене приоритетов могут дать только высшие руководители — да и то, как показывает недавний пример Дональда Трампа, надо еще потом неусыпно следить, чтобы инициатива лидеров не торпедировалась бюрократическим "подпольем".
"Не влезай, убьет!"
Еще одна поднятая моим чешским собеседником тема касалась прояснения в Женеве так называемых красных линий в мировых делах. Он это тоже как-то увязывал с доверием, но мне тут чудится некое противоречие в терминах. По-моему, красные линии потому так и называются, что должны быть для всех очевидными и отпугивать своим ярким цветом любого, кто вздумает за них заступить.
Вот у американцев, если я правильно помню, присутствует в доктринальных документах некая "стратегическая неопределенность", например по части применения ядерного оружия. А смысл наших собственных доктрин мне один знакомый дипломат в свое время сформулировал предельно доходчиво: "Наша линия — как в свое время на электрических столбах писали: "Не влезай, убьет!"
Судя по тому, что в Женеву ездил начальник нашего Генштаба, там российская делегация готова была при необходимости развить и наглядно проиллюстрировать данный тезис. А наш президент и верховный главнокомандующий заверил журналистов, что "в целом нам понятно, о чем говорят наши американские партнеры, им понятно, о чем мы говорим, когда речь ведем о красных линиях.
Кто адресат?
Наконец, беседа с чешским журналистом помогла мне уяснить смысл того полуторачасового интервью, которое Путин дал перед саммитом американскому телеканалу NBC. До этого, признаться, я недоумевал: зачем Кремлю безо всякого расчета на взаимность со стороны Белого дома подставляться под град оскорбительных, если не хамских нападок, закамуфлированных под вопросы. Ведь заведомо ясно было, что ничего другого и ждать было нельзя: если уж сам Байден откровенно хвастается, как прямо и жестко он общается с российским коллегой, то что говорить о его соотечественнике-журналисте, для которого в карьере пробил звездный час.
Честно говоря, я думал, что интервью было предназначено для американской аудитории, и сомневался, что оно произведет на нее нужное впечатление. Спросил знакомого американского журналиста в Москве, но тот, наоборот, выразил уверенность, что адресная аудитория — российская.
А теперь я думаю, что все делалось в первую очередь для телезрителей по всему миру — тех же чехов, а заодно и всех остальных: от немцев и французов до индийцев и бразильцев, а также прибалтов, украинцев и грузин. Всем же интересно как минимум составить собственное представление о том, чья взяла в словесной схватке российского лидера с американским репортером. Полезут проверить, а заодно, глядишь, и все интервью посмотрят или прочитают…
Кстати, раздельное проведение итоговых пресс-конференций Путина и Байдена в Женеве многие связывают с теми же неловкими вопросами. Вот, бывший пресс-секретарь Белого дома Ари Флайшер, с которым общались в годы президентства Джорджа Буша — младшего, написал в Twitter, что Байден "в нарушение давних традиций и протокола" отказался выйти к журналистам вместе с российским коллегой из-за того, что не готов был держать ответ за свои прежние хлесткие эпитеты в его адрес. Дескать, об этом сразу же спросят, он не сможет повторить то же самое Путину в лицо и "покажется слабаком".
Я, правда, не уверен, что так все и было. Аналогичные вопросы ведь все равно задавали, причем обоим лидерам. Путин напомнил, что после "резких заявлений" президент США ему звонил, они "объяснились", его "эти объяснения устроили" и он принял предложение о личной встрече. А Байден теперь от вопроса отмахнулся: мол, раз партнера все устроило, то "мне-то зачем опять это ворошить?"
"Не как у Трампа"
С раздельными пресс-конференциями, на мой взгляд, дело, скорее, в том, что Байден не хотел повторять опыт своего предшественника Дональда Трампа, чей совместный с Путиным выход к журналистам в Хельсинки в 2018 году был воспринят за океаном как позорный политический провал. И разговора президентов один на один в присутствии только переводчиков на сей раз не было, судя по всему, по той же причине.
Бывший советник Билла Клинтона по делам постсоветских государств, а ныне профессор и эксперт Совета по международным делам США Стивен Сестанович считает требование, чтобы было "не как у Трампа", вообще одним из главных американских критериев в подходе к женевскому саммиту. Причем не только у Белого дома при организации, но и у экспертов при оценке.
Кроме того, по его мнению, для американцев важно избежать повторения неудачного опыта "перезагрузки" отношений с Россией, предпринятого при Бараке Обаме. Наконец, еще два критерия — "малые сделки" по возобновлению консультаций на разных направлениях, возвращению послов и возможному освобождению американцев из мест заключения в России, а также мобилизация союзников на поддержку позиций США в ходе первой части европейского вояжа Байдена.
Эксперт считает, что исходя из всего этого Вашингтон и будет выстраивать дальнейшие отношения с Москвой. "Успешный исход саммита (точно не перезагрузка) должен включать договоренность о продолжении диалога, но сверх того почти ничего", — написал он.
По-моему, это примерно то же, что российский коллега Сестановича политолог, директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин в том же контексте обсуждения Женевы назвал "диалогом без разрядки". Что ж, если так — жалко, что без разрядки. Но хорошо, что диалог.