"Главное в век "цифры" — сохранять живое общение". Ректор РМОУ о спортивном образовании

Российский международный олимпийский университет (РМОУ) был основан в 2009 году в соответствии с меморандумом о взаимопонимании между Международным олимпийским комитетом (МОК), оргкомитетом "Сочи-2014" и Олимпийским комитетом России. Совсем недавно завершился учебный год, дипломы РМОУ получили выпускники 19 стран мира, среди которых — заслуженные спортсмены, призеры Олимпийских игр и действующие тренеры. В интервью ТАСС ректор РМОУ Лев Белоусов рассказал, как работает система обучения в университете, о международных программах образования, проблемах мирового и российского спорта, сотрудничестве с Олимпийским комитетом России (ОКР), а также признался, что следит за трудоустройством своих выпускников.

— Сколько на сегодня РМОУ выпустил специалистов?

— Порядка семи тысяч человек — директора школ, спортивные директора, члены спортивных федераций, руководители спортивных объектов, менеджеры разных уровней, занятые в спортивной индустрии. Это люди, которые собственными руками развивают спорт. Вскоре должен начаться очередной этап обучения. Пока у нас есть время решить, как начнем новый учебный год. По "длинным" программам мы взяли курс на подготовку к занятиям в онлайн — у нас 18 преподавателей из десяти стран мира, и они должны планировать свою жизнь, перелеты, бронь и покупку билетов, отелей. Налаженная за годы система сегодня трансформируется.

Установка такая: если кто-то может приехать — милости просим в наш кампус в Сочи. Занятия будут идти вне зависимости от того, сколько людей приедет. Остальные будут подключаться с помощью доступных средств коммуникации.

Помимо долгосрочных программ обучения у нас есть и краткосрочные, и среднесрочные. Среднесрочные курсы, например, у нас проходили казахстанские и китайские специалисты. Мы, кстати говоря, единственный российский университет, который может обучать китайских спортивных функционеров с тем, чтобы они потом продолжили работу в Китае — мы сертифицированы в этой стране. И некоторые из наших выпускников вошли в оргкомитет Игр-2022.

— Ситуация с пандемией не сорвала процесс выпускных испытаний?

— Выпустились все, кто к нам поступил, — сбоев в связи с переходом на новую систему не произошло. Наши "длинные" направления — англоязычный и русскоязычный курсы "Мастер спортивного администрирования" и "Мастер спортивного управления" обычно заканчивают около 100 человек, а "короткие" — около 1000.

Да, из-за всей этой ситуации у ребят не было возможности прилететь в Сочи — сдавали билеты, отменяли бронь. Вопрос стоял серьезный, но "длинные" программы тут же перешли в онлайн-формат.

Я сразу хотел бы подчеркнуть, что онлайн-формат — не заочное образование, не вывешивание лекций в интернете, это — живое общение. У нас хорошая техническая база, и наши специалисты, оставаясь на местах, вели занятия со студентами.

Сложность была в том, что ребят, живших в общежитии, нужно было после защиты дипломов отправлять домой из Сочи, — это представители 14 стран мира. Они разлетелись во все концы света, и в итоге им пришлось столкнуться с временно́й разницей. Преподаватели вели занятия по российскому времени, и было забавно, когда студенты в группе между собой обсуждали, у кого сколько времени. Некоторым приходилось заниматься глубокой ночью.

— Все улетели?

— Еще пять человек осталось, они на связи с консульствами своих стран. Попробуйте, к примеру, сегодня вылететь в Тринидад и Тобаго, это совсем непросто.

— Как они справляются на чужбине, оставшись в Сочи?

— Во-первых, все они защитились. Мы ведь тоже не могли прилететь в Сочи — я и мои коллеги работали из Москвы. Еще часть коллег — в Сочи, в Лондоне, в Сиднее. А ребята защищались, к примеру, из ЮАР, Южной Кореи и даже, представьте себе, из Королевства Эсватини.

А тем, кто остался в Сочи, мы помогаем. Студенты — стипендиаты Благотворительного фонда Потанина получают поддержку от самого фонда. Пользуясь случаем, я бы хотел поблагодарить фонд за этот джентльменский поступок. Были еще несколько человек, которые сами платили за свое обучение, и университет взял на себя финансовую нагрузку, чтобы они смогли остаться в общежитии.

— Занятия продолжаются?

— Да. Многие хотят прилететь в Сочи, посмотрим, насколько это все реально. Речь идет о краткосрочном обучении по программе с Олимпийским комитетом России. Это пятилетняя программа, и сейчас подходит к концу четвертый год работы по этому направлению.

— Не боитесь ли вы того, что мы все как-то очень резко вошли в эпоху всеобщей цифровизации? В частности, в системе образования.

— Это доминирующий тренд, здесь есть свою плюсы и минусы, но образование быстро движется в этом направлении. Плюсы — мы можем расширять аудиторию, у нас появляется больше возможностей для привлечения людей без их перемещения по миру. Но вопрос в том, насколько этот плюс важен, чтобы перевесить минус. Для меня, человека с 40-летним опытом образования в Высшей школе, скажу вам честно, самое главное для обеспечения качества образования — личный контакт преподавателя и студента. Барьер преодолевается только в ходе личного общения — я вижу глаза своих студентов и понимаю, интересно им или нет, понятно или нет. Я подстраиваюсь под студентов, они — под меня. Когда на экране я вижу троих, а где-то еще 100 человек сидит, которых я не вижу, я говорю почти в пустоту.

— То есть смысла в расширении аудитории РМОУ вы не видите?

— На будущий год мы не планируем расширять аудиторию РМОУ. Набор идет, причем достаточно успешно, несмотря на сложности. И если сравнивать с прошлым годом, количество заявлений на "длинные" программы даже чуть больше. Абитуриенты надеются приехать из разных стран мира, и мы их ждем — не с первого, так со второго семестра или последнего триместра.

— На собственном опыте пришлось столкнуться с тем, что некоторые представители школ и вузов перешли к формату размещения видеолекций и системе "задание — оценка", не особо вкладываясь в общение.

— Конечно, такие вещи опасны. И то, о чем вы в данном случае говорите, — это следствие равнодушия преподавателя. Если мы оказались в такой ситуации, мы можем и должны находить возможности общения с учеником. Если же преподаватель просто выложил свою лекцию в Сеть, а потом спрашивает со студента, которому, возможно, так и не помог ее понять, это, конечно же, минус. И это — минус недобросовестных людей.

— Как регулировать такие вещи? Возможно ли их как-то проработать на уровне ведомств, на уровне законодательства?

— Вы правильно ставите вопрос. Этот вынужденный переход поставил нас на иные рельсы. Мы накопили определенный материал, который требует осмысления. И вы обозначили только одну проблему. Но их куда больше. Сейчас нам нужно определенное время, чтобы осмыслить результаты преподавания этой весной.

Я по-прежнему преподаю и на истфаке МГУ и вижу многие проблемы. Перед нами стоит задача — как сделать эффективным новый формат, от которого мы теперь не откажемся в той или иной форме. Опыт семестровых экзаменов этой весны будет обобщен и впоследствии осмыслен вместе с опытом вступительных экзаменов. Представляете, сколько абитуриентов выйдут на экраны, будут выполнять определенные задания? Сейчас мы разрабатываем технологию, как это будет выглядеть.

Нужно войти в новый учебный год — в МГУ он стартует с 1 сентября, в РМОУ — с 14-го. Нужно стартовать, обобщив опыт сдачи выпускных экзаменов, защиты выпускных работ и вступительных испытаний, предложить рецепты использования этих возможностей, но без негативных последствий. Сегодня всем, кто занимается образовательной деятельностью, предстоит очень серьезная работа.

Повторюсь, мы никуда от этого не денемся. Меня иногда спрашивают: "Вы любите говорить, что ХХ век — это век масс, а как бы вы назвали XXI?" Мы живем в век "цифры" и искусственного интеллекта. Нам от этого никуда не уйти, и чем раньше мы этим озаботимся и выстроим правильные алгоритмы наших действий, тем будет лучше для всех.

— Что для вас, как для историка, значит происходящее сегодня в мировом спорте — пандемия, перенос или возможная отмена Олимпиады, прекращение международных стартов?

— В ХХ веке нечто подобное происходило дважды, речь о двух мировых войнах, когда Олимпиады не проводились. Тогда развитие мирового спорта тормозилось по объективным, не зависящим от спорта причинам. Но происходящее сейчас я бы не хотел сравнивать с мировой войной.

Прекращение контактов, соревнований, поездок, все то, что происходит с токийской Олимпиадой, — все это пока ставит лишь вопросы: что будет дальше и будет ли вообще. Дай бог, чтобы все это наконец наладилось. Мировой спорт переживал в своем развитии такие "падения в яму", и все-таки он восстанавливался.

Я вижу, как реагируют на происходящее международные федерации, как они возвращаются к жизни. Думаю, что с уходом пандемии, а произойдет это даже при самом пессимистическом сценарии в уже обозримом будущем, мировой спорт восстановится. В том числе олимпийское движение.

— Почему вы так уверены? Мне кажется многим людям сегодня вообще не до спорта — выжить бы после кризиса: бизнес восстановить, детей прокормить, работу найти.

— Популярность спорта — это рост по экспоненте вверх, причем год от года. И это никуда не денется, это останется как в спорте высших достижений, так и в его производной — массовом спорте. Людям нужно не только хлеба, им нужно зрелищ. И это зрелище подводит их к тому, чтобы стремиться к собственному физическому совершенству. Это естественное стремление человека никуда не уйдет.

Посмотрите, как народ ринулся во вновь открывшиеся после самоизоляции фитнес-клубы — люди хотят вернуться к нормальной спортивной подготовке, люди истосковались по спорту. Поэтому спорт восстановится, в этом никаких сомнений.

— Что спорту можно взять из прошлого опыта восстановления?

— Первое и главное — отсутствие каких-либо политических преград на пути развития спорта. Спорт и политика должны быть отделены, хотя это не всегда удается. По сути, никогда. Но только этот курс движения правильный.

— Коммерческие рельсы, на которые так прочно встало олимпийское движение, не притормозит этот процесс?

— Мы с вами хорошо помним реформы Хуана Антонио Самаранча, которому 17 июля исполнилось бы 100 лет. Не было бы этих реформ, возрожденное Пьером де Кубертеном олимпийское движение могло бы умереть. При Кубертене оно прошло ряд испытаний, преодолело многие трудности, наделало немало ошибок, признавалось в них, как, например, с Олимпиадой 1936 года в Берлине. Но сейчас в его основе по-прежнему лежат те ценности, которые в свое время заявлял Кубертен и отцы-основатели олимпизма.

А чтобы олимпизм спасти и увести его от угрозы банкротства, коммерциализация оказалась неизбежной. Периодически перед руководством МОК встает дилемма перед решением той или иной проблемы: коммерческое решение или решение, соответствующее Олимпийской хартии. И сегодня этот вопрос остается в приоритете. Выбор, как правило, делается в пользу хартии, и это тот путь, которым мы должны идти и дальше. Только тогда олимпийское движение сохранит свой гуманистический потенциал, свою основу.

— Сегодня ряд спонсоров начали отказываться от токийских Игр, не это ли первая ласточка грядущих проблем олимпизма?

— Нужно изучить, какие спонсоры и почему отказываются. Пока информация расплывчатая, могу лишь предположить, что Игры в Токио сегодня остаются под большим вопросом, но если так, то как можно предлагать людям вкладывать деньги в событие, которое может не состояться?

Задумайтесь сами, могут ли быть сейчас спонсорами, к примеру, авиакомпании, если они уже потеряли из-за пандемии до 80% прибыли? Потери только мировой туриндустрии уже исчисляются более чем триллионом долларов. Поэтому я бы осторожно сейчас относился к преждевременным оценкам — нужно выйти из этой ситуации и не порицать тех, кто сегодня не имеет возможности спонсировать спорт.

— Когда мировой бизнес теряет триллионы, не окажутся ли за бортом спортсмены? Смотрите, что происходит с нашими легкоатлетами. Где им искать 11 млн долларов? А без этого у них практически никаких шансов вернуться к соревновательной деятельности.

— Я бы разделил подход к этому крайне болезненному вопросу на две части. Первая и главная для меня — судьба конкретного спортсмена, человека, живущего от соревнований к соревнованиям, чистого атлета, который воспитывался в условиях честной конкуренции. В моем представлении такие спортсмены ни при каких обстоятельствах не должны быть лишены права соревноваться. И судьба чистого атлета должна быть главной при принятии решений. Томас Бах об этом говорит то же самое, просто он не может навязывать свое мнение международным федерациям.

Второе — эти атлеты не должны нести ответственность за решения, которые принимало руководство тех или иных бюрократических структур, в данном случае ВФЛА. Если на фронте солдат гибнет по вине генерала, это вина генерала, это он принял неправильное решение. И в данном случае ситуация такая же.

И наконец, в случае отстранения атлетов страдает мировой спорт. Для новых прорывов, новых рекордов нужно соревноваться с сильнейшими, и отстраняя россиян, World Athletics рубит сук, на котором сидит. Сегодня у наших атлетов должна быть возможность выступать под нейтральным флагом — в данном случае сохраняются и интересы спортсменов, и интересы международной легкой атлетики.

— И все-таки как быть со штрафом?

— В этом смысле в заявлении Минспорта России и Олега Матыцина были расставлены правильные акценты — грамотная и правильная позиция. Нужно оставить спортсменам возможность тренироваться и нужно добиваться возможности и права их участия в соревнованиях. Да, штраф наложен, но он имеет отношение к деятельности и допущенным нарушениям федерации как института, организации. Уверен, что этот вопрос решить можно, хотя сумма большая — 11,6 млн долларов. Однако, насколько я понимаю, речь сейчас идет скорее не о цифрах, а о принципиальной позиции — платить по выдвинутым условиям или нет.

— Письма спортсменов могут помочь?

— Эти письма находят отклик, я уверен, а денежная проблема будет решена. Так что мой совет атлетам: не теряйте формы, у вас будет реальная возможность выступать. За ошибки должны отвечать чиновники и функционеры, как, впрочем, и те спортсмены, которые сознательно употребляли допинг.

— Мы сейчас постоянно сталкиваемся с необходимостью услуг спортивных юристов. В Международном спортивном суде нас все чаще представляют иностранные юристы, получающие немалые деньги. Нам нужны свои кадры. РМОУ способен их взрастить?

— У нас есть контакт и с WADA, и с РУСАДА. С РУСАДА мы давно подписали договор о совместной образовательной деятельности. У нас сразу появился предмет, который был включен практически во все наши краткосрочные программы.

Коллеги из РУСАДА приезжали к нам, читали лекции. А в сентябре 2018 года представители РУСАДА участвовали в нашей конференции "Будущее чистого спорта".

По запросу РУСАДА образовательная программа нашего университета "Этика в спорте. Ключевые аспекты антидопинговой деятельности" прошла верификацию в WADA, и WADA предоставило нам материалы для этой программы.

Плюс мы занимаемся и научно-исследовательской деятельностью. WADA поддержало проект, который реализуется РМОУ совместно с английским Университетом Брунела (Лондон), который называется "Работают ли антидопинговые меры?". Исследования проводятся на примере России, Австрии, Южной Африки и Великобритании. К Новому году по заказу ОКР у нас будет новая антидопинговая программа.

С 2018 года в РМОУ реализуется совместная с юридическим факультетом МГУ программа магистратуры "Спортивное право". Студенты учатся два года: два семестра они проводят на юридическом факультете МГУ, изучая общенаучные и профильные дисциплины, и два семестра в РМОУ — где они изучают цикл профессиональных и специальных курсов. Безусловно, курс по регулированию антидопинговой деятельности в спорте является в этой программе одним из ключевых. 30 июня этого года РМОУ совместно с МГУ выпустили первых в своей истории магистров спортивного права.

— Как разрабатывалась программа, по которой работают специалисты РМОУ?

— Речь идет о программе "Мастер спортивного администрирования". Она вот уже три года подряд занимает второе место в Европе и десятое место в мире по рейтингу Sport Business international среди более чем пятисот университетских программ такого типа. В Европе в лидерах — FIFA Masters, но этой программе 50 лет, нашей — семь. Их программа создавалась на базе трех университетов — швейцарского, английского и итальянского, наша — на базе одного, и она рассчитана на широкий круг подготовки менеджеров вне зависимости от того, какой у них бэкграунд.

Если вы хотите включиться в управление спортивной индустрией, вы — наш потенциальный студент. Или же это ребята, которые ушли из большого спорта — а это очень болезненный момент, ведь далеко не все становятся тренерами или судьями. Мы предлагаем им программу, которая позволяет им занять достойное место в сфере управления спортом.

— Вы следите за тем, как трудоустраиваются ваши выпускники?

— Конечно, следим! Кто-то возвращается в свои федерации и клубы и делает карьеру, кто-то начинает свой бизнес, кто-то создает новые спортивные школы. Я люблю приводить в пример нашу первую иностранную олимпийскую чемпионку из Польши Отилию Енджейчак, она создала после учебы у нас академию плавания "Голд баттерфлай", и школа сегодня процветает. У нас немало таких примеров. Наш выпускник занимал позицию руководителя агентства по спорту в Казахстане, Анастасия Давыдова — далеко ходить не надо, генсек ОКР.

Томас Бах приезжал к нам через десять дней после того, как был избран главой МОК, и читал у нас гостевую лекцию. Он впервые перед студентами в этом качестве выступал у нас в Сочи. Ребята его спрашивали: "После того как я РМОУ закончу, вы меня возьмете на работу?", на что он ответил тогда: "Обещать такое не могу, но могу сказать точно — диплом РМОУ даст вам мощное конкурентное преимущество". Наши выпускники работали и работают в оргкомитете Игр в Пхенчхане, Пекине. Безработных или не работающих по профилю среди наших выпускников нет.

— Вы помогаете им с трудоустройством в спорте?

— Помимо ярмарки вакансий, которую мы проводим ежегодно, сотрудничества с "Глобал спорт джобс" — ресурсом, предоставляющим возможность подать заявку на рабочие места в мире в спортивной индустрии, у нас есть еще один ресурс — это наше сарафанное радио, ведь за эти годы у нас были выпускники более чем из 60 стран мира, которые объединены в одну сеть.

Они не теряют связи друг с другом. И если ты приезжаешь в страну, где есть выпускник РМОУ, тебе протянут руку, подставят плечо. Не "итонский галстук", конечно, но что-то вроде этого.

— В чем основная идея вашего сотрудничества с ОКР?

— Это наши партнеры, на которых мы опираемся с первого дня. У нас нет бюджетных денег, никакого госфинансирования — мы живем на пожертвования. Первый жертвователь — Владимир Потанин, который построил этот университет еще перед Играми-2014. И он же создал грантовую программу, дав возможность ребятам учиться.

Президент России Владимир Путин возглавляет попечительский совет РМОУ, и это первый университет, где он возглавил попечительский совет. И уже дважды приезжал к нам в гости.

Нашим мощным партнером стал и Фонд поддержки олимпийцев. Мы долго искали пути к взаимовыгодному и эффективному сотрудничеству, и сейчас мы его достигли. Фонд выделяет средства на обучение ребят-олимпийцев, которые уходят из спорта. Тем самым фонд решает огромную социальную проблему. Найдите еще один университет, который мог бы похвастаться таким студентами: 32 олимпийских чемпиона, 26 призеров Игр, порядка 40 чемпионов мира и европейских первенств, порядка 70 заслуженных мастеров спорта и 60 мастеров спорта международного класса. Это цвет российского спорта.

С ОКР мы сотрудничаем четыре года, ОКР имеет соответствующий договор с "Норникелем", который жертвует деньги. ОКР в свою очередь делает пожертвования РМОУ на обучение основного звена нашей спортивной индустрии.

— Каков возраст ваших абитуриентов?

— Самые младшие — это выпускники университетов, 21–24 года. Самым старшим был студент 39-го года рождения. Два года назад, когда он учился на краткосрочном курсе, ему было 79 лет — это профессор одного из институтов физкультуры, там есть программа повышения квалификации.

— В 79 лет еще есть куда трамбовать знания?

— Я бы сказал иначе — обновлять.

— Как формируется преподавательский состав?

— Мы родились как международный университет, и мы первый и пока единственный признанный официально олимпийский университет, хотя не удивляйтесь, когда встретите это название у других университетов, например в США. Американцы просто не признают это название собственностью МОК.

Мы начинали с нуля, и это было наше конкурентное преимущество. Обычно говорят, что это плохая стартовая позиция, но это не так. Мы заручились поддержкой нашего попечительского совета, Оргкомитета игр в Сочи 2014 года, финансовой поддержкой Потанина и пошли с развернутыми знаменами к подготовке Игр в Сочи. И что самое главное — у нас было представление о том, как создать и как наладить работу университета. Вопрос был в преподавателях и программах.

Мы промониторили всю сферу преподавания спортивного менеджмента в мире и выбрали наиболее интересные лакомые кусочки. Тогда я очень много ездил, выступал на различных конференциях, везде рассказывал, что рождается такое "дитя". Ведущие профессора начали предлагать свои услуги.

— То есть выбирали вы?

— Только я и мои коллеги, нам никто и ничего не навязывал. Мы сформировали две группы специалистов, дали им одинаковое техническое задание — сделать лучшую универсальную программу по спортивному менеджменту. Они работали параллельно, независимо друг от друга. Потом сравнили две эти программы, посадили их за круглый стол — их программы совпадали на три четверти, и оставалось только согласовать остаток. Две недели мы это обсуждали и в итоге вышли на сегодняшнюю программу.

Потом мы приглашали разных, но ведущих преподавателей, предоставляли им трибуну, чтобы понять — умеют они донести информацию до слушателей или нет. Они читали пробные лекции, выезжали в регионы. Одним из первых был выезд в Красноярск, где слушателями были представители красноярского минспорта, это большое количество людей. Вот так и формировалась команда. И мы ее периодически обновляем.

— Какие новые направления появляются?

— У нас не было предмета "спортивная дипломатия", но с учетом того, что происходит в мире спорта, все эти допинг-скандалы, она необходима. Мы запустили юнит по спортивной психологии — любой менеджер должен владеть хотя бы азами этого предмета, чтобы понимать психологию спортсмена. Ну и юнит по цифровизации управления спортом, безусловно.

— Представители МОК и WADA в вашем преподавательском составе есть?

— Это давно устоявшаяся практика, когда помимо системных лекций есть гостевые. Буквально с первого года существования РМОУ, с осени 2013 года, когда у нас появился свой кампус, лекции у нас читали Александр Карелин, Наталья Паршикова, Олег Матыцин. И глава МОК Бах читал такую гостевую лекцию — с МОК нас связывают очень тесные узы. Также нашими лекторами были глава АНОК Гунилла Линдберг, член МОК Рене Фазель, он, кстати, глава экспертного совета РМОУ, а также глава подразделения ООН по развитию спорта, главы международных федераций баскетбола, тенниса, бобслея и скелетона.

С МОК идут научные исследования. Представители МОК, европейских олимпийских комитетов, WADA участвуют в наших конференциях. Кроме того, мы уполномочены МОК мониторить судьбу олимпийского наследия Сочи-2014. Наше наследие действительно хорошо работает — нет "белых слонов", все функционирует. Те же "Сириус" и РМОУ — лучшее гуманитарное наследие Игр, нам есть чем гордиться.

— МОК верит на слово?

— Они приезжают и все видят своими глазами — все по правде.

Беседовала Вероника Советова