"Я люблю Россию". Глава Международной федерации хоккея о Путине, WADA, НХЛ и смысле спорта

Швейцарец Рене Фазель более 25 лет возглавляет Международную федерацию хоккея (IIHF). 2020 год станет для него последним на посту президента этой организации. В эксклюзивном интервью ТАСС спортивный функционер признался, что считает себя другом России, и подвел предварительные итоги своей работы в IIHF. Он рассказал, какие санкции угрожают российскому хоккею с учетом решения исполкома Всемирного антидопингового агентства (WADA) лишить Российское антидопинговое агентство (РУСАДА) статуса соответствия, признался, что с детства является ярым поклонником советской сборной, и восхитился хоккейными навыками президента России Владимира Путина.

— Рене, я приветствую вас. Прежде всего, что вы делаете в России, какова цель вашего визита?

— Федерация хоккея России в четвертый раз организовывала Международный хоккейный форум в Москве — я его посетил. К тому же в столице России проходил хоккейный турнир, который раньше, в 80-х годах, назывался "Турнир на призы газеты "Известия".

Очень рад быть в Москве в это время. Но, к сожалению, нет настоящей зимы.

— К сожалению?

— Да. Я люблю Москву, когда настоящая зима: холодно и снежно.

— Когда вы впервые посетили Москву?

— В 1981-м. У нас была остановка перед Минском. А я тогда был лайнсменом, который собирался работать на юниорском чемпионате Европы, он проходил в Минске.

— И вы можете сравнить Москву 81-го года и сегодняшнюю?

— Разница огромная. Но главное отличие — no probka!

— Отлично. Используйте русские слова по ходу интервью, пожалуйста…

— Тогда не было такого огромного количества машин. Да и вообще, все было иначе. Не было магазинов… другой город!

— Вы представляли себе, что Москва изменится так сильно?

— Нет. И город изменился очень быстро. Он не спит, он работает 24 часа. Как Нью-Йорк, Париж…

— Я хотел спросить ваш шорт-лист лучших городов мира, а вы как раз назвали их...

— Я люблю Париж, потому что у меня семья живет там. Я люблю Санкт-Петербург. Был там много раз, и он очень сильно отличается от Москвы. И люди совершенно другие там. Лондон — хороший город. Нравится Нью-Йорк, Токио… Большие города мне нравятся.

— Просто вы из маленькой Швейцарии, поэтому так.

— Во всей Швейцарии всего живет 8 млн человек…

— Итак, вы приехали в Москву в не очень хорошие для российского спорта времена. Я знаю, что день за днем вас спрашивают об этом.

— Исполком WADA решил, что надо следовать рекомендациям Комитета по соответствию. Мое личное мнение, что это нечестная атака на хоккей. Мужская сборная России в Сочи не была вмешана в допинг-скандал Родченкова. Мужская и женская сборные были наказаны. Особенно женская, которой пришлось обновить не только весь состав, но и тренерский штаб, и персонал! И на Олимпиаде в Пхёнчхане они не могли выступать под флагом, гимном, с униформой…

А теперь опять то же самое. Мужская сборная ни при чем. У IIHF, у Континентальной хоккейной лиги (КХЛ) свои допинг-контроли… И все [хоккеисты] чистые. А теперь они вдруг хотят отстранить Федерацию хоккея России, тем самым поставив под удар всю нашу семью. На четыре года. Это совершенно нечестно.

— У России впереди два крупных международных хоккейных события.

— На самом деле три. Еще женский чемпионат в Уфе.

— Три турнира. Они в безопасности?

— Насколько я знаю, Россия будет оспаривать решение, поэтому процесс растягивается. В любом случае посмотрим, что решит Спортивный арбитражный суд (CAS). Если мы сможем оставить турниры в России — это было бы хорошо. Мы будем общаться с юристами. Все это очень сложно, если придется откладывать, переносить… Не так просто будет все отменить и переиграть. К тому же у нас уже подписаны контракты с Россией.

— Если абстрагироваться от ситуации с хоккеем. Как, вы думаете, будет развиваться эта ситуация вокруг WADA и российского спорта в целом?

— Знаете, слабое место всех этих решений и санкций в том, что вовлечена политика. И она играет плохую роль. Должен быть другой подход. Нам надо думать о спорте, думать, как защитить чистых людей, чистых спортсменов. Все говорят: "Давайте защитим чистых спортсменов". Эй! Мы пять лет проверяли хоккеистов — они чисты! Так защитите их! Не вводите коллективное наказание! Мы же все в одной лодке. А нам отвечают: "Окей, наказаны все". Думаю, за всеми этими решениями стоит политическая мотивация.

— Окей. Давайте закончим с политикой… Вы с 1994 года являетесь президентом IIHF. Что бы вы назвали главным своим достижением на посту президента? Может быть, это будет список из нескольких достижений?

— Участие игроков Национальной хоккейной лиги (НХЛ) в Олимпиаде 1998 года в Нагано было особенным, конечно. На втором месте, пожалуй, будет объединение корейских сборных на последней зимней Олимпиаде в Пхёнчхане. У нас были игроки северокорейской и южнокорейской хоккейной команды. Это был просто фантастический опыт для нашей федерации, потому что мы работали над этим около четырех лет, чтобы такое произошло. И мы пытались избежать политического давления от разных людей, с разных сторон. И во многом благодаря последовавшему со стороны Международного олимпийского комитета (МОК) импульсу мы смогли совместить эти две разные группы вместе. Группы этих девушек. Они пересекли корейскую границу с Севера на Юг, что довольно редкое явление. Вообще, было очень интересно. В самом начале они были не очень-то все довольны, с обеих сторон. Присматривались друг к другу. У корейцев один язык, но язык хоккея у них разный. Используют разную терминологию — в таких вещах, как офсайд, проброс. В южнокорейском хоккее они используют английскую терминологию, а у хоккеисток КНДР свои оригинальные названия этих правил. Поэтому мы сделали специальную книгу с терминологией для того, чтобы сравнивать их хоккейные выражения. В итоге все было просто фантастически. У нас получилась одна команда, и когда они разъехались — они все плакали. Это было очень эмоционально, и именно в этом заключена сила спорта: в любой момент можно объединить людей, обменяться опытом, и я очень надеюсь, что теперь в КНДР и Южной Корее немного иной взгляд друг на друга после того, как девушки были объединены в одну команду. Это было послание мира, уважения, и в этом и есть смысл спорта.

— Говоря о ваших достижениях, многие действительно отмечают, что вы смогли вернуть игроков НХЛ на Олимпийские игры. Нет ли у вас опасения, что после ухода отношения IIHF и НХЛ остынут?

— Нет, я так не думаю. Вообще, у нас очень хорошие отношения, но мы очень сильно друг от друга отличаемся. НХЛ — это коммерческая лига, сфокусированная на бизнесе. Гэри [Беттмэн] вполне ясно выражается, когда говорит, что нам неинтересно приостанавливать сезон на Олимпиаду — это плохо скажется на плей-офф, на болельщиках. Финансовый оборот НХЛ — $5 млрд, а это огромные деньги. Так что они больше думают о бизнесе, брендинге, защите своих интересов и денег, нежели о продвижении игры в хоккей.

— Почему я спрашиваю… Остывают ли отношения?

— Думаю, если бы я был на месте Гэри Беттмэна, то с точки зрения бизнеса и коммерции я бы не упустил возможность поехать в Китай на Олимпиаду и продвинуть бренд НХЛ там. Там живут 1,5 млрд людей, у них всех есть деньги — это громадный рынок, много денег, и можно использовать Международный олимпийский комитет (МОК) как платформу не только для продвижения НХЛ, но и всего вида спорта. Для нас интереснее продвинуть хоккей в более широкие массы, особенно в Китае. Мы также заинтересованы, чтобы в этой стране был сильный хоккей. Потому что сильный китайский хоккей будет означать сильный хоккей во всей Азии. Мы знаем позицию Китая в Азии. У нас там три страны — Япония, Корея и Китай, в которых есть хоккейные федерации, и их можно считать сильнейшими в регионе.

— Как вы можете охарактеризовать свои отношения с Беттмэном?

— О, мы с Гэри знаем друг друга очень давно, более 25 лет.

— Можете в любой момент позвонить друг другу?

— Да, это тоже. Знаете, Гэри Беттмэн — это Гэри Беттмэн. У него свой взгляд на свою лигу, и давайте быть откровенными: когда он возглавил НХЛ, ее финансовый оборот был порядка $600 млн. Теперь — $5 млрд! Конечно, найдутся те, кто скажет, что он мог бы сделать больше. Но мне кажется, у него все получилось отлично за это время. Одна вещь для НХЛ у него получилась особенно хорошо, когда в 2005 году появилась нулевая терпимость ко многим нарушениям правил: задержке соперника клюшкой, нападению на вратаря. В 2005 году они изменили игру в хоккей. И теперь технически игра стала лучше — хоккей никогда прежде не был так хорош, как сейчас. Игра стала быстрее, площадки — меньше, стало меньше драк, но больше голов. Хоккей теперь очень хорош, и я бы сказал, что это во многом благодаря тем изменениям 2005 года. В 2000 году мы убрали красную линию и изменили правило офсайда. Нашей игре потребовалось очень много лет, чтобы она стала такой, какой мы ее знаем сейчас. Безопасность — также один из наших приоритетов, потому что скорости стали очень высокими.

— Обсуждали ли вы с Беттмэном вопрос по России и рекомендациям WADA к ней?

— Пока нет. Но как вы знаете, они сами по себе и не являются частью WADA.

— Поэтому я вас и спрашиваю.

— У них свои правила. Это их позиция, против которой я ничего не имею. С одной стороны, мы должны обязательно бороться с допингом — в этом никаких сомнений нет. Мы используем все инструменты, которые только возможны в этой борьбе. Но мы не должны позволять политике вмешиваться. Борьба с допингом должна быть справедливой. Мы должны найти виновных, и я надеюсь, в будущем так и произойдет. Но надо при этом и сохранять хороший баланс. К тому же русские, и мы должны это признать, допустили ошибки. Ошибки были допущены. Надо наказать виновных, но бороться надо с теми, кто делал это. И отослать их… Не знаю куда — в Магадан.

— Это значит, что на IIHF нет никакого давления со стороны Канады, Америки, НХЛ?

— Нет. Никакого давления. Абсолютно. Я так скажу: хоккейная семья, она особенная. Вы знаете, наши украинские представители пили водку с нашими русскими друзьями. Когда была война на Балканах, проблемы с Сербией, Хорватией, Боснией и все такое… У нас очень, очень хорошая семья в хоккее.

— В сентябре следующего года будет последний месяц вашего президентства в IIHF. У вас есть шорт-лист кандидатов?

— Я не хочу быть причастен к этому. Конгресс IIHF выбирает президента, а не я. Я постараюсь держаться в стороне от этого. У нас есть завершившие карьеры хоккеисты, которые хотят попробовать свои силы. Будет здорово, если следующий президент будет понимать в хоккее. Но в конце концов это решение конгресса.

— Я задаю этот вопрос потому, что в России многие могут быть напуганы. Вас воспринимают как друга нашей страны, и что будет, если вы уйдете? Потому что IIHF одна из редких международных федераций, в которой хорошая ситуация с российскими игроками, чемпионатами и не возникает никаких вопросов…

— Есть разница между тем, чтобы быть честным и чтобы быть другом. Конечно, я друг России. Говорю об этом открыто. Но я должен быть честным. Есть определенные правила, и если иногда нам приходится Россию наказывать — мы это делаем. Мы стараемся держать политику подальше от нашей семьи, от федерации. И я знаю, что мой последователь будет придерживаться той же политики. А если нет, то многие люди его поправят, скажут, как не надо делать. Так что у нас очень хорошая атмосфера.

— Какими качествами должен обладать будущий президент IIHF?

— Прежде всего он должен всем сердцем любить хоккей. Нужна страсть к нашей игре, если вы хотите следить за ней. Наша игра очень чувствительна к переменам, поэтому надо ее принимать такой, какая она есть.

Безопасность — она очень важна. Пожалуй, это самая важная тема сейчас — безопасность спортсменов. Чистота игры — постараться отодвинуть подальше договорные матчи и читеров (жуликов), нелегальные ставки. Люди должны видеть чистую игру и понимать, что нет никаких фокусов. Ну и конечно, он должен быть большим фанатом хоккея.

— Несколько лет назад на пост президента IIHF претендовал российский кандидат Александр Медведев.

— Нет, нет. Он только думал об этом, но не более. Алекс Медведев и я — мы хорошие друзья.

— Лучше чем с Беттмэном?

— Тут другое. С Гэри Беттмэном я никогда не пил водку. Алекс очень хороший мой друг, и сейчас он занимается футболом. Он в "Зените".

— И теннисом.

— Сейчас он занят намного больше, чем был бы занят в хоккее. Но футбол — это футбол.

— Не называя имен, вы видите в России достойного кандидата на пост главы IIHF?

— Думаю, единственный, у кого могли бы быть шансы, — это Владислав Третьяк. Но он не хочет. Лично я думаю, что будет кто-то из конгресса, а там у нас 13 человек, включая двух женщин. Некоторые уходят — такие, как я. Так что методом исключения можно понять, какие четыре-пять человек будут претендовать на президентский пост от конгресса.

— Кубок мира… Когда будет следующий?

— Вы же читали те же самые новости. Говорили, что будет в 21-м году, но теперь думают о 24-м.

— Получается, между Кубками мира разрыв в восемь лет.

— Что поделать? Гэри Беттмэн не большой фанат международного хоккея. Совершенно. Его интересует его собственная лига. Остальное не очень. Хорошо, на наши чемпионаты мира приезжают игроки из НХЛ, но его это не волнует, потому что клубы этих игроков уже вылетели из плей-офф. И его не очень интересуют какие-то другие клубные соревнования: победитель Кубка Стэнли против победителя Кубка Виктории или Кубка Гагарина. Думаю, он боится поражения. Если повторится, когда "Чикаго" уступил в Кубке Виктории, он был очень расстроен. Его это не интересует. Но у него нет того, что есть у нас, — национальные команды. Сборные очень отличаются от клубов — это другой мир. У клубов свои фанаты. Кто-то болеет за Санкт-Петербург, кто-то — за московское "Динамо" или "Спартак". Но за сборную болеет вся страна. У Гэри такого нет. Он пытался делать какие-то отборы, но это совсем другое.

— В России все следят за матчами сборной на Олимпиаде. Даже моя мама следила, когда были матчи сборной в Ванкувере…

— Какое будущее у Кубка мира? Он в безопасности или под вопросом?

— Я уйду в сентябре. Гэри тоже рано или поздно должен будет покинуть свой пост. Придут другие люди, с другим подходом, другими интересами. Помните… Хотя, наверное, вы еще не родились. Это был 1972 год. И тогда был просто невероятный турнир — я говорю о Суперсерии. По четыре матча в СССР и в Канаде. Европа состязалась с Северной Америкой. Это была мечта многие годы — увидеть состязание России и Канады, Северной Америки против Европы. Это что-то особенное для фанатов. Но в любом случае остается вопрос, который задает Америка: "Что нам делать в случае поражения?"

— Это же спорт.

— Да, но для них это еще и бизнес. Но я надеюсь, мы еще проведем такой турнир: Россия, Канада, Северная Америка против Европы. И это будет фантастика.

— Вы говорили, что есть вероятность проведения чемпионата Европы. Это так?

— Когда мы играем чемпионаты мира, то если победила Канада, а второе место заняла европейская команда, то канадцы — чемпионы мира, а они — чемпионы Европы... В наши дни к спорту используется глобальный подход… Может быть, можно проводить чемпионат Европы среди клубов. Среди сборных — я не знаю…

— Вам кажется, что никакие перемены не нужны в международном календаре?

— Мы играем чемпионаты мира каждый год. Как мы можем найти время? Очень тяжело, учитывая интересы клубов, которые проводят по 60 матчей в регулярном чемпионате. Затем надо найти время для европейского чемпионата сборных, потом еще чемпионат мира. Нет, это будет слишком. Прежде всего для игроков. Не думаю, что это хорошая идея.

— Чемпионат мира идет год за годом, действительно. Не слишком ли часто?

— А вот чемпионаты мира я бы проводил дважды в год! Потому что они отличные. Но я шучу.

— Понятно. Но возможно ли проводить раз в два года чемпионаты мира?

— "Уимблдон" проводится каждый год, "Ролан Гаррос", футбольная Лига чемпионов. Люди с удовольствием приходят на чемпионаты мира. 

А потом, Россия бы проводила чемпионаты мира не раз в десять лет, а раз в 20. Ну и вопрос денег тоже очень важен.

— Вы просто теряете деньги…

— Да. По мне, так чемпионаты мира должны проходить так, как они проходят сейчас.

— Все чемпионаты мира проводятся в Европе. Возможно ли, что турнир пройдет в Америке, Канаде или Африке?

— У нас был такой опыт в 2008-м, и Россия выиграла в финале у Канады в Квебеке. Тогда было 100-летие IIHF. И время матчей было довольно непривычным для всех: наши спонсоры главным образом в Европе, наши болельщики главным образом европейцы, мы проходим в то же самое время, когда Кубок Стэнли. Думаю, мы никогда не сможем провести чемпионат мира в Америке, во время плей-офф Кубка Стэнли. Ситуация с Азией немного отличается. Там мы не будем на задворках Кубка Стэнли. Возможно, когда будет выше уровень национальной сборной, мы сможем провести турнир в Китае. Насчет Африки я не уверен. Окей, мы можем попробовать провести турнир в арабских странах из-за финансовой привлекательности, но я бы этого не делал. Так что думаю, что в ближайшие 15 лет самый главный кандидат из новых стран — это Китай.

— Клубный хоккей. НХЛ не хочет игры наподобие Суперкубка между победителем Кубка Стэнли и лучшей европейской командой?

— Победитель Кубка Стэнли определяется в июне, а к сентябрю зачастую это уже совсем другая команда. Так что не думаю, что эту идею в НХЛ могут принять… А вот что мы можем сделать, это иметь сильную европейскую команду, сильную команду НХЛ, чтобы они сыграли друг с другом в каком-то соревновании. Именно поэтому национальные сборные лучше — есть выбор из игроков. Ты можешь выбрать 25 игроков из большей группы хоккеистов. Тогда ты получаешь соревнование, которое более честное. Если "Вашингтон" победил в Кубке Стэнли, а потом у них убрать пять-шесть игроков — это уже будет другая команда.

— Вам нравится хоккейная Лига чемпионов? Она может быть такой же успешной, как футбольная?

— Я не большой фанат формата Лиги чемпионов, который у них сейчас. Было 30 команд, потом стало под 40, потом будет больше 40… Лучше меньше, но лучше! Мне кажется, если вы хотите иметь клубный чемпионат, то нужны только чемпионы стран и, возможно, победители регулярного сезона. Тогда будет от шести до восьми стран, можно сделать две группы, и получится именно Лига чемпионов. Сейчас же от Швейцарии играет четыре-пять клубов. Не знаю… Должна быть Лига чемпионов, а не европейское... я не знаю что. Но это мое мнение. Знаю, они управляются клубами, они работают тяжело и упорно, сейчас они подписали контракт на спонсорство с "Инфрант" — нашим маркетинговым партнером. Они упорно хотят поднять уровень, но в этом году опять чемпионом стал шведский клуб, как это было в прошлом. Или там был финский клуб? В любом случае, когда побеждают одни и те же клубы из тех же стран — это менее интересно.

— С тех пор как вы познакомились с КХЛ, как она изменилась? Виден ли вам прогресс?

— После НХЛ это лучшая лига в мире — без вопросов. Это лучшая лига в Европе. Если говорить о том, как она функционирует, то мне нравится их стиль. И это к тому же коммерческая профессиональная лига. И у них отличная стратегия. Я встречался с руководителем Дмитрием Чернышенко, который немного рассказал о стратегии развития КХЛ. Это впечатляет и это интересно. Все очень профессионально. Конечно, есть люди, которые недовольны. Говоря о будущем, я думаю, что КХЛ будет развиваться больше на Запад. Почему бы не расшириться на несколько европейских стран? Плюс, на Востоке тоже есть перспектива Японии и Кореи. Может быть, еще один клуб из Китая.

— Ребята из КХЛ вам не предлагали должность в лиге?

— Я люблю Россию в том числе за это! Когда был Советский Союз и я собирался что-то сделать, то мне часто отвечали: "Момент", "Подожди!". А сейчас я часто слышу другую фразу: "Почему нет", "Посмотрим". Так что на ваш вопрос о работе в КХЛ я отвечу: "Посмотрим". Ходит очень много слухов вокруг этого. Россия в этом смысле потрясающая страна. До сентября еще полно времени. И вообще, у меня есть предложение из Китая. Их министр спорта мне сказал: "Рене, тебе надо приехать в Китай. Работать на китайский хоккей". А я ответил, что хочу в Россию. Но это все шутки. Сейчас я президент IIHF, у меня действующий мандат. Посмотрим.

— На пенсии же вы не будете лежать на диване и ничего не делать?

— Совершенно точно нет!

— А что вы будете делать? Каким видите свое ближайшее будущее?

— У меня просто фантастическая жена. Мы так долго вместе, и для меня она просто герой! Она просто не сможет принять тот факт, что я буду целый день торчать дома. Она просто к этому не привыкла. Обычно я 220 дней в году за рубежом, и если я буду все время дома — она меня выгонит.

— Если вы проведете дома неделю, она просто спросит: "Рене, ты чего здесь забыл?"

— Да. "Рене, тебе не пора на встречу? Когда она у тебя?" Конечно, я немного побуду в отпуске, но она знает меня, уже после двух недель отпуска, даже меньше, я начинаю скучать и смотреть на часы. У меня много возможностей, так что я знаю, что буду при деле. У меня есть опыт, и если людям он будет нужен — я с радостью поделюсь им. И я люблю вашу страну, и если будет предложение, то с удовольствием приеду и помогу.

— В IIHF же вы можете остаться почетным президентом?

— Да, это прописано в статусе организации.

— Вам не надоела работа именно в IIHF?

— Нет! Мне очень нравится, и я очень уважаю нашу организацию. Но если я буду все время рядом, когда у IIHF уже будет новый президент, — это будет плохо. Я помогу в переходный период, но не буду никак мешать. После стольких лет я должен уйти. Но если понадобится моя помощь — новый президент всегда может мне позвонить.

— Это ТАСС — федеральное агентство, так что я обязан вас спросить про хоккейные матчи, в которых принимал участие наш президент Владимир Путин. Вы были арбитром. Как вам его хоккейный уровень?

— Знаете, впервые я встретил вашего президента в 1999 году как раз в Москве. Тогда, как мне кажется, турнир назывался "Кубок Балтики". И Российская хоккейная федерация пригласила меня в Москву встретить его, потому что они не могли закончить стройку арены в Санкт-Петербурге. "Ледовый". Деньги, что-то случилось, цап-царап, 99-й год. И я встречаюсь с ним и говорю: "Извините". А он идеально говорит по-немецки, и мы все обсудили. Владислав Третьяк потом мне рассказал, что я могу спокойно общаться с ним на немецком языке. Я попросил о финансовой помощи, чтобы арена была закончена. И он помог. Потом он приехал на открытие чемпионата мира, и с тех пор началось наше знакомство, которое пропитано огромным взаимным уважением. Мы несколько раз обсуждали эволюцию спорта. И я очень его уважаю — он начал играть очень поздно в хоккей.

— В то время он даже на коньках не умел кататься, правильно?

— Да. Я объяснил ему правила игры. У меня, кстати, есть отличная фотография нас с Карелиным — он выше нас двоих раза в три… Да, и когда Путин начал играть в хоккей, я стал еще больше его уважать. И он очень хорош. Он тренируется, забивает голы, люди уважают его. Но быть с ним, общаться о хоккее и спорте — это всегда интересно.

— А с другой стороны, очень много критики, что президент играет в хоккей и много забрасывает шайб…

— Не надо обращать внимания. Это такие глупости. Спорт — это веселье. А хоккей — это вообще лучший вид спорта на земле. У тебя амуниция, клюшка, ты можешь толкаться и бить. Когда я смотрел, как Буре, Фетисов и Касатонов играли с Путиным, — им также было весело. Они отдавали ему передачи, улыбались. Кстати, у него отличные руки — он бросает лучше меня. Намного лучше.

— Скорее как Дацюк…

— Пожалуй. Я соглашусь. И он довольно хорошо катается. Так что — снимаю шляпу.

— А теперь у меня несколько коротких вопросов от моего друга Марселя Пруста. Как вам кажется, Овечкин сумеет обойти Гретцки?

— У-у-у-у, будет очень сложно.

— Кто лучший игрок, игру которого вы когда-либо видели своими глазами?

— Это зависит от поколения. Михайлов — Петров — Харламов — это была невероятная тройка. Потом у нас появился КЛМ — Крутов, Ларионов, Макаров.

— Вы называете только русских, советских хоккеистов.

— Я фанат советского хоккея. Это очень интересно. Когда я был маленьким и даже не представлял себе, что дорасту до президента IIHF, то я всегда был огромным поклонником советского хоккея. Мне довелось своими глазами видеть, как играют Михайлов — Петров — Харламов. И Фирсов! Я был невероятным его поклонником. Анатолий Фирсов. Уф. Он был моим любимым игроком, когда я был ребенком.

Потом, конечно, наступил новый период. Конечно, Гретцки — фантастический игрок. Потом появились Сундин, Койву, Селянне, Ягр. Я могу называть много, и это так не честно! И, конечно, Игорь Ларионов. Он мой друг. И учитывая его рост, его габариты и что он играл в НХЛ по их правилам — невероятный. Быков и Хомутов тоже мои друзья, так что их тоже надо отметить. Хоккей — отличная игра. Я видел несколько раз вживую матчи Гретцки, Лемье, Мессье — фантастика. Но Игорь, Слава Фетисов, Касатонов, Крутов, Макаров — это была лучшая пятерка всех времен. Русская пятерка в "Детройте" — тоже неплохо, но не как в советское время.

— Вы сказали, что не ожидали, что будете работать в хоккее?

— Нет. Я хотел играть за местную хоккейную команду, но был недостаточно хорош. Однажды пришел менеджер клуба и сказал, что они должны меня отчислить или обменять в другой клуб, который играет в низшем дивизионе. Я отказался, тогда мне предложили судить. Почему нет? И я согласился, и судил 10 лет. Было весело.

— Вы были хорошим судьей?

— Я работал в высшей лиге Швейцарии. Произошли перемены в судействе — стали работать не два, а три арбитра. Появилась хорошая возможность быть лайнсменом, и я работал в Финляндии. Обслуживал матчи чемпионата мира, не могу вспомнить год, но Игорь Ларионов там играл… Я был средним судьей, но с большим сердцем.

— Трибуны вас обзывали нехорошими словами?

—  О да, каждые выходные. Если криков в твой адрес нет — ты плохой судья. Но это часть игры.

— Но вы по профессии дантист. Вы когда-нибудь работали в этой сфере?

— 20 лет, и я все еще могу. Зуб болит?

— Да​​​​​​.

— Давай!

— Ходит слух, что однажды вы помогли спортивному журналисту на чемпионате мира, у которого резко разболелся зуб.

— Про журналиста не помню, но у меня был случай с Джо Сакиком в Милане в 1994-м. Ему в лицо попала шайба, канадская делегация просила меня поехать с ним к итальянскому стоматологу, потому что канадцы им не доверяли. Я сказал Джо не переживать, ведь итальянские дантисты очень хорошие, и у него до сих пор все хорошо. Иногда мы вспоминаем то время.

— Вас не боялись, когда вы были стоматологом?

— Нет. Самое хорошее в этой профессии, что ты можешь помогать людям. Это хорошая профессия, и когда ты работаешь — клиент молчит. Я говорю.

— Есть ли возможность, что вы вернетесь к этой профессии?

— Нет. Я найду себе дело. У меня есть спорт, у меня три внука, и я надеюсь, что мои дети подарят мне еще. Я смогу ходить на хоккейные тренировки с внуками. Я буду занят и смогу оставлять жену дома.

— Ваши дети и внуки, кто-то из них играет в хоккей?

— Одному внуку три года, другому пять лет и еще одному один месяц. Луи — самый старший, и он любит футбол.

— Не ревнуете?

— Нет, мне нравится футбол. Что тут поделать? Я очень люблю футбол, слежу за Лигой чемпионов и английской премьер-лигой. Она мне очень нравится.

— Назовите мне ваши любимые команды в футболе?

— Я пять лет жил в Барселоне, так что… Но при этом мне нравится и "Реал". Такая сложная комбинация. А мой сын огромный фанат "Манчестер Юнайтед". Но если сборная Англии будет играть с Францией — я за французов.

— Последний вопрос. Как мне в двух словах объяснить девушке, что такое офсайд?

— Когда игрок пересекает синюю линию в зоне нападения раньше шайбы. Легко.

Беседовал Андрей Карташов